Что-то заскрипело. Женщина бросилась к двери. Как раз в этот момент, сопровождаясь громким щелчком, вагоны расцепились между собой и впереди идущий вагон, принялся стремительно удаляться. Женщина с силой оттолкнулась, и в затяжном прыжке вцепилась в поручни вагона. Она подтянулась за них и села на железную платформу, все еще держа поручень побелевшими от страха пальцами. Снег вылетал из-под колес, закручивался вихрем, поглощая отстающий вагон. Еще мгновение и вагон исчез в его белизне.
– Женщина! Вернитесь в вагон! – послышался крик проводницы за спиной.
Проводница схватила женщину под руку, затащила внутрь, и проводила в вагон. Она была вне себя от злости и, видя подавленное состояние пассажирки, едва сдержалась в выражении всего своего недовольства. Проводница завела ее в свое купе и поставила перед ней кружку горячего чая.
– Вот, пейте.
– Я не хочу, спасибо, – ответила женщина после долгой паузы.
– Что с вами? Вам плохо? – не унималась проводница.
– Мне? Я не знаю. Я не понимаю, что происходит, вагон просто взял и отцепился, и этот вагон… он… – она не решилась упоминать о том, что там видела.
– Вам не положено расхаживать с вагона в вагон.
– Я не нарочно, просто… но ведь он отцепился.
– И что?
– Что значит и что? Вы шутите? Вас что, совсем это не беспокоит? У вас вагоны отцепились только что.
– Ну да. Что это вас так удивляет. Иногда нужно отцеплять ненужные вагоны, так идти легче.
Она многозначительно посмотрела на мать, что у той больше не возникло не единого вопроса. Она лишь закрыла ладонью глаза и беззвучно застонала.
– Вам плохо? – снова спросила проводница.
– Я плохая мать, – прошептала она.
– Да бросьте вы причитать. Все уладится. Все мы не ангелы.
– Нет, вы не понимаете. У меня действительно не получается быть хорошей. У него получалось. Он был хорошим отцом. Но я оказалась еще и плохой женой.
– Поговорите с ней. Найдите общий язык.
– В том то и дело. Сколько я не пыталась, а словно пропасть между нами.
– Вам все же следует с ней поговорить. А сейчас успокойтесь и больше не пытайтесь спрыгнуть с поезда.
Проводница криво улыбнулась, Ирина Александровна задумчиво смотрела в окно.
– Я должна найти ее. Я даже не знаю где она, – женщина закрыла лицо руками. – Я даже не знаю где я.
Проводница села рядом и положила руку ей на плечо.
– Не переживайте, мы обязательно найдем ее, – сказала она. Женщина умоляюще посмотрела на проводницу. Ее каменное лицо было мягким и бледным.
– Мы? – спросила она. В ее голосе чувствовалась надежда. Она не привыкла просить, но сейчас она пошла бы на что угодно, чтобы вернуть дочь. – Вы поможете мне?
– Непременно. Мы найдем ее. Я обещаю.
Мама крепко обняла проводницу. Ей не хотелось отпускать ее от себя. Она почувствовала себя маленькой, потерявшейся девочкой, мечтающей вернуться домой. Все вокруг, ощущения, эмоции, мысли, все было другим, чужим, неизвестным, и происходило словно во сне. Она ждала, что вот вот проснется и, войдя в комнату дочери, найдет ее там, спящей в своей кровати. Свою маленькую, белокурую красавицу.
– Вы ложитесь, поспите. А я пока схожу к капитану и мы решим как вам помочь, – сказала проводница, проводила маму до ее купе, и захлопнув дверь, ушла.
Мама, вновь прошептала Таисия. Ветер доносил до нее запах маминых волос, таких же пышных, как и у нее самой. Она чувствовала ее присутствие где-то рядом, как чувствуют наступление утра через тонкую ткань век. Казалось, подними их, поднимется занавес, и все исчезнет. Наступит утро, долгожданное, прохладное утро. Чистое и ясное небо, большое яркое солнце, озаряющее своим светом все, что находится под ним. Даже самое безобразное и черное. Солнце справедливо дарит свое тепло всему, не требуя ничего взамен. И уходя, оно всегда возвращается обратно, чтобы снова дарить тепло тебе. Ведь оно для этого и есть на свете. Ведь оно и есть свет. Оно и жизнь и смерть, оно губительный огонь и теплая вода. Оно – это проросшие из земли стебли, и набухшие почки, готовые раскрыться. И ты привык просыпаться от его теплого света, и спать когда оно, отыграв закат, красиво уйдет за горизонт. Ты видишь его отражение во всем. Вдыхая воздух, ты чувствуешь его у себя на груди; и внутри, там где за тонкой кожей прячется душа. И когда ей радостно – она летит, ловя потоки теплого воздуха, парит словно птица.
Но стоит солнцу спрятаться за тучи – разом потемнеет. Все вокруг перестанет светиться и сиять, обретя свою природную форму. Алмазы обратятся камнями, гладкое зеркало воды – бушующим волнами морем, а свет снова станет тенью. Появится страх. Холодный, сковывающий цепями душу, страх.