В рассказе о двух фирмах, где мне пришлось работать, я прибегла к некоторому камуфляжу, поскольку мне не хочется ставить в неловкое положение тех людей и те фирмы, с которыми мне пришлось иметь дело. Между прочим, описанная мною атмосфера типична и актуальна для любого офиса.
Итак, знакомьтесь — шизофрения.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Операторы уходят
Как и во время предыдущих визитов к психоаналитику, Операторы оставили меня у двери его кабинета.
Доктор Доннер направился мне навстречу. Кабинет, словно плотным туманом, был наполнен тревогой. Он улыбнулся и пригласил меня сесть на кушетку. Присев, я ждала, пока он объяснит, чем вызвана его тревога.
— Я обсуждал ваш случай с одним из моих коллег. — Доктор неопределенно повел рукой и посмотрел куда-то в стену. Обычное, словно приклеенное, приветливое выражение сползло с его лица. Оно как-то сразу стало измученным и усталым, и даже слегка испуганным. Он чем-то напуган, подумала я и наклонилась вперед, чтобы получше разглядеть его лицо.
— После такого длительного периода шизофрения редко проходит без шоковой терапии. — Он подошел к столу и заглянул в лежавший на нем открытый блокнот.
— Вы точно помните день, когда все это началось? Да, еще как помнила.
— Ведь шесть месяцев прошло. — Доктор уныло уставился в стену. — Не хотелось бы шоковой терапии. В большинстве случаев от нее мало проку, а иногда последствия бывают… нежелательными.
На его лице ясно читался страх.
Тут я поняла, почему так пристально изучаю его лицо. К моему мозгу подключился Хинтон и изучал аналитика моими глазами.
— Боюсь, что все-таки придется лечь в больницу. — Словно что-то вспомнив, доктор отвел глаза от стены и внимательно посмотрел на меня. — Я так надеялся, ведь все признаки были налицо…
Он замолк, словно ожидая от меня хоть каких-нибудь слов.
Давай, действуй, подсказывали Операторы. Действуй, что бы там ни было.
— Когда мне ложиться? — спросила я.
Доктор Доннер вздохнул. Перевернув страничку блокнота, он записал имена и адреса ближайших родственников. Да, все они живут в тысячах миль от меня. Нет, в городе у меня никого из близких нет. Мне надо прийти к нему на следующий день в это же время, и он отвезет меня в больницу.
Я вышла из больницы и минут пять простояла у подъезда, но ни Хинтон, ни Кареглазая не появились. Не было смысла говорить доктору, что окончательное решение о больнице примут Хинтон и Кареглазая. Они проспорили всю предыдущую ночь, решая, как отремонтировать мою голову. Уже засыпая, я все еще слышала их недовольные голоса.
Кареглазая предлагала заложить мне голову камнями, чтобы Операторы не могли подключаться к моему мозгу. Хинтон возражал против камней.
— Чем тебе не нравятся камни? — возмущалась Кареглазая. — Толстый слой камней — самое надежное дело. Под ним прорастет новая решетка и не надо будет опасаться, что этому помешает какой-нибудь проныра Оператор.
— Вот об этом я и толкую, — огрызнулся Хинтон. — Мне нужно наблюдать, как образуется новая решетка, чтобы убедиться, что она растет правильно. Я против камней. Нужна доска с отверстием.
Лично я предпочла бы камни. Я знаю, что такое решетка. На языке Операторов это устойчивые поведенческие навыки. Моя решетка была повреждена и теперь должна была вырасти заново. Еще не хватало, чтобы этот чокнутый Хинтон руководил восстановлением моих навыков.
Я взглянула на ручные часы. Обычно они подхватывали меня прямо на выдохе. Вернувшись в гостиницу, я открыла дверь номера и прислушалась. Тишина. Я вошла, села и стала ждать. Стемнело, пора было ложиться спать. Проснувшись, я взглянула на часы и поняла, что они так и не появились. Операторы никогда не давали мне поспать больше шести часов. Я проспала пятнадцать.
На следующий день, войдя в кабинет доктора Доннера, я увидела на его лице все то же тревожное выражение. Он ничего не знает, подумала я. Его Оператор, вероятно, знает, но сам он еще в неведении.