— Я уже сняла костюм, а отлеживаться в камере мне было некогда. У меня ведь тоже есть рабочее место, где я должна находиться во время посадки.
Она помогла Генке снять доспехи и, как маленького, повела за руку в «боевую рубку». Невесомость исчезла. Шагать, твердо ступая по полу, было очень приятно. Вещи приобрели вес, и только сейчас Генка почувствовал, что плоский аварийный баллон с кислородом оттягивает пояс.
Алексей Никитич давал последние распоряжения. Едва он кончил, все заторопились, и в отсеке остался один Генка. Алексей Никитич поманил его пальцем, усадил перед экраном и, предупредив, чтоб он ничего не трогал, тоже вышел.
На экране виднелась песчаная равнина, поросшая кое-где низкой голубоватой травой.
Вздымая облака розовой пыли, по песку промчался приземистый вездеход. Какой-то человек в скафандре с круглым прозрачным шлемом высунулся из люка вездехода и махал рукой. Вездеход пересек захваченное экраном поле и скрылся — очевидно, подъехал к «Дружбе».
В коридоре затопали. Послышались громкие приветствия, возбужденный говор. Потом вездеход промчался обратно, а за ним неизвестно откуда взявшиеся еще два. Эти были побольше и походили на автобусы.
Почти час Генка в одиночестве сидел у телевизора, но ничего нового больше не увидел.
Потом в коридоре опять прозвучали шаги, и в отсек вошел Алексей Никитич.
— Что, скучаешь? — заговорил он с порога.- А тебе повезло! Через несколько часов на Землю отправляется корабль «Нептун-2». Прямо в Минск. Так что ты уже послезавтра увидишь своих родителей и товарищей. Доволен?
Генка хотел было сказать, что на Земле его никто не ждет, разве только маленький Бела разыскивает своего нового друга на тенистых улицах, но почему-то промолчал.
Грустный, он спустился вслед за Алексеем Никитичем по узкой лестнице и прошел сквозь спаренные люки прямо внутрь тесного вездехода. С легким шорохом задвинулась металлическая дверца, и вездеход тронулся. Даже космического скафандра Генке не пришлось одеть.
Глухо гудя электромотором, вездеход за несколько минут доставил их к белому приземистому зданию с прозрачным куполом и, круто развернувшись, прижался задней стенкой к входному люку. Зашипели пневматические присоски, дверца раскрылась, и доктор Сергей Ильич протянул руку, помогая Генке перешагнуть высокий порог.
— Вот и кончилась первая половина неприятностей! — Глаза доктора весело смеялись и ободряюще подмигивали.- Мы уже послали телеграмму в Минск. Там объявят по радио, чтобы твои родители не беспокоились и ждали тебя послезавтра. Я передал и результаты твоего обследования. Несколько недель ты полечишься в профилактории, и все встанет на свои места. Так ведь, малыш? — Доктор дружески потрепал Генку по волосам.
Что мог Генка ответить добродушному доктору!
После обеда Нина усадила его в вездеход и повезла покататься. За окном пробегали пологие холмы скучного ржавого цвета. Изредка под колесами потрескивал стелющийся кустарник с мелкими иглообразными листьями странного фиолетового цвета. Вдали синела полоска более высокой растительности, но Нина к ней не подъехала.
— Там болота,- коротко пояснила она и продолжала : — Пока еще на Марсе неуютно. Заводы по восстановлению воздуха только начали работать, но через десяток лет здесь будут сплошные сады! Впрочем,- перебила она себя,- об этом знает каждый школьник.
Генка, кстати сказать, ничего подобного не знал, но признаться постеснялся. Молча разглядывал он чужое небо, бурую равнину, изрытую волнами сыпучего песка.
Усиливался ветер. Мелкая пыль клубилась над низкими холмами, и надо всем этим висело небольшое, не похожее на себя, словно остывшее солнце.
Свободно придерживая глянцевый полукруг штурвала, Нина тихонько что-то напевала и рассеянно поглядывала вперед. Генка уловил знакомую мелодию. Он быстро повернулся и встретил испытующий взгляд девушки. С трудом вспоминая слова, Нина пела старую песню о минских автозаводцах. Несколько секунд Генка прислушивался к знакомой песне, потом стал подпевать, сначала неуверенно, а чем дальше, тем громче и веселее: «…И бежит остророгий зубренок пс асфальту дорог».
Он пропел полный куплет и только тогда заметил, что Нина с изумлением и даже с какой-то тревогой смотрит на него. Он смолк, в ожидании вопроса повернулся к Нине и хотел было начать рассказ о бвоих приключениях, но Нина ни о чем не спросила и с преувеличенным вниманием стала разглядывать песчаную пустыню.