Ребят нигде не было.
— Ка-ари-ик! — еще раз крикнула мама.
Никто не отозвался.
— Ва-а-аля! — закричала мама.
“Ав-ав-гав-гав-гау-у!” — взвыло где-то совсем рядом.
В боковом подъезде сильно хлопнула дверь. Во двор, волоча за собой гремящую цепь, выскочила большая остромордая собака овчарка.
Жирный кот Анюта одним прыжком взлетел на поленницу дров.
“Тссс! — зашипел он, поднимая лапу. — Прош-ш-шу не ш-ш-шу-уметь!”
Собака гавкнула сердито на Анюту, с разгона взлетела на горку и стала кататься по песку, поднимая густые столбы пыли, потом вскочила, отряхнулась и с громким лаем бросилась на маму.
Мама отскочила в сторону.
— Назад! Нельзя! Пошел прочь! — замахала она руками.
— Джек! Тубо! К ноге! — раздался из подъезда громкий голос.
Во двор вышел, переваливаясь, толстый человек в сандалиях на босую ногу, с дымящейся папиросой в руке. Это был жилец четвертого этажа — фотограф Шмидт.
— Ты это что же, Джек? А? — спросил толстяк строго и погрозил толстым пальцем. Джек виновато вильнул хвостом.
— Экий дурень! — засмеялся фотограф.
Притворно зевая, Джек подошел к хозяину, присел и, звеня цепью, старательно почесал задней лапой шею.
— Хорошая погодка сегодня, — приветливо улыбнулся толстяк, обращаясь к маме. — Вы не собираетесь на дачу? Самое время теперь — грибки собирать, рыбу ловить.
Мама взглянула на толстяка, на собаку и недовольно сказала:
— Опять вы ее, товарищ Шмидт, без намордника выпустили. Ведь она же у вас настоящий волк. Так и смотрит, как бы кого цапнуть.
— Это вы про Джека? — удивился толстяк. — Ну что вы! Мой Джек и ребенка не тронет. Он смирный, как голубь. Хотите погладить его?
Мама махнула рукой:
— Ну вот, только и дела у меня, что собак гладить. Дома обед стынет, в комнатах не прибрано, а тут еще ребят дозваться никак не могу… И куда пропали — не понимаю. Ка-а-арик! Ва-а-аля! — снова закричала она.
— А вы приласкайте Джека, попросите его хорошенько. Скажите ему: “Ну-ка, Джек, разыщи поскорее Карика и Валю”. Он их мигом найдет.
Шмидт наклонился к собаке, потрепал ее по шее.
— Найдешь, Джек?
Джек тихонько взвизгнул и, неожиданно подпрыгнув, лизнул фотографа в губы.
Толстяк отшатнулся, брезгливо сплюнул и вытер губы рукавом.
Мама засмеялась.
— Напрасно смеетесь, — сказал Шмидт. Кажется, он очень обиделся. — Мой Джек великолепная ищейка. Дайте ему понюхать какую-нибудь вещь Карика или Вали, и он найдет их, где бы они ни были. Это же премированная ищейка. Он идет по следам человека, как паровоз по рельсам. Дайте ему что-нибудь: игрушку ребят, рубашку, тюбетейку — и вы сами увидите, какой он замечательный следопыт.
Мама нерешительно пожала плечами, однако, подумав, наклонилась, подняла с земли зеленый совочек Вали и тюбетейку Карика.
— Ну что ж, — сказала она, — пусть понюхает. Это — вещи моих ребят.
— Прекрасно! — потер руки Шмидт. — Замечательно! Очень хорошо!
Он сунул под нос Джека совочек и тюбетейку.
— Ну-ка, Джек, — скомандовал Шмидт, — покажи, как ты умеешь работать. Ищи, Джек! Ищи, собачка!
Джек взвизгнул, пригнул голову к самой земле и, вытянув хвост, побежал по двору широкими кругами.
За ним бодро мчался фотограф.
Добежав до поленницы дров, Джек остановился и вдруг, подпрыгнув, встал на задние лапы, а передние положил на поленницу. Нос Джека очутился перед мордой кота Анюты.
“Р-р-ра-аз-зо-ор-р-р-ву!” — зарычал Джек.
Кот вскочил, изогнулся в дугу и, сверкнув зелеными глазами, зашипел, как змея: “Меня? Ш-ш-ш-али-ш-ш-шь!”
Джек попытался схватить его за хвост. Кот ощерился и закатил Джеку такую оплеуху, что бедный пес завизжал от боли и от досады, но тотчас же оправился и с громким лаем снова кинулся на Анюту. Кот зашипел еще громче, поднял лапу и закричал на своем кошачьем языке: “Пош-ш-ш-шел вон! Заш-ш-ш-ш-шибу!”
— Ну-ну, довольно, Джек, — сказал сердито фотограф. — Не отвлекаться! — И он так сильно натянул поводок, что собака присела на задние лапы. — А теперь ищи!
Сердито тявкнув на кота, Джек побежал дальше. Он обежал весь двор, остановился у водосточной трубы и, шумно втягивая ноздрями воздух, посмотрел на хозяина.
— Понятно! Все понятно, Джек! — кивнул головою фотограф. — Ты хочешь сказать, что они сидели тут и, наверно, играли с Анютой? Прекрасно! Но куда же они пошли отсюда? Ну? Ищи, ищи, собачка!
Джек заюлил, завертелся волчком, поскреб лапами землю под трубой, потом с громким лаем помчался к парадному подъезду.