______________
* Цикорий - растение, которое используют как заменитель кофе или как добавление к нему; употребляют также в медицине.
- Ты хочешь сказать, что на бульваре пережидал суматоху?
- Все это, впрочем, пустяки, стоит ли об этом?
- Но почему, почему, черт возьми, не покончить разом со всем и не отдаться наслаждениям деревенской жизни?
- Ты забываешь, а вернее не знаешь, что женщина по имени Аглая Ламберт, госпожа Обертен, решила иначе.
- А-а! Да ты сам себе не хозяин?
- У нас шестьдесят тысяч франков ренты, а жена хочет двести тысяч.
- Завидный аппетит!
- А чтобы добиться этого, мне придется зарасти коростой на мерзкой улице Ренар. Один дьявол знает, может, я и издохну тут.
На этих словах в комнату вошла служанка и объявила: мадам вот-вот появится.
Хозяйка, вероятно, послала ее узнать что-нибудь, прежде чем незнакомец будет ей представлен. Но во все время, пока старая дева накрывала на стол, друзья не проронили ни слова. Раздосадованная тем, что ничего не удалось услышать, Мариет с головы до ног оглядела гостя. Бравый молодой человек, лет тридцати, широкоплечий, большерукий, с загорелым лицом, рыжеватый, светлоглазый, то и дело прикладывался к бутылке, по-прежнему украдкой поглядывая на приятеля.
Феликс Обертен, минуту назад с таким жаром сетовавший на свою жизнь, барабанил пальцами по столу и в нетерпении смотрел на часы. Его друг, размышляя над услышанным, никак не мог объяснить себе, почему молодец с телом атлета, с густой пышной шевелюрой и непослушными, всклокоченными вихрами, с бычьей шеей ходит в собственном доме по струнке и беззащитен, словно пудель.
На самом деле этот сильный малый, торговец колониальными товарами с улицы Ренар, был достоин сожаления. Его прекрасные черные глаза светились добродушием сильного человека. Большой, слегка приплюснутый нос свидетельствовал о том, что его обладатель не прочь вкусно поесть. Весь он напоминал милого кутенка, а пухлые, чувственные губы самим небом созданы были для того, чтобы улыбаться.
Но капитан Поль не был физиономистом и потому не сумел распознать под маской добродушия полную неспособность к решительным действиям.
Внезапно на лестнице послышался торопливый цокот каблучков по каменным ступенькам. Крик-крак! - ключ повернулся в замке, и дверь отворилась.
Мужчины тотчас встали, и Феликс с выражением безотчетного испуга на лице слегка приглушенным голосом представил:
- Моя жена!
Моряк почтительно склонил голову перед маленькой женщиной, которая в то же время, казалось, заполнила собой всю комнату.
- Дорогая, - продолжал бакалейщик, немного придя в себя, - позволь представить друга детства, капитана Поля Анрийона, о котором я так много рассказывал.
Женщина едва поклонилась в ответ и прощебетала:
- Очень рада, месье... Ах, эта инвентаризация... позвольте два слова Феликсу... дела есть дела, не так ли?
Капитан собрался было что-то сказать, однако "крошка" властно прервала его на первом же слове. Он так и стоял с разинутым ртом, что не помешало ему заметить себе:
"Тьфу ты! У моего друга Феликса жена - настоящий командир эскадры, без нее он ни шагу!"
- С инвентаризацией кончено, - решительно заявила мадам Обертен, давая понять, что больше говорить не о чем. - Шестьдесят две тысячи восемьсот франков сорок сантимов чистой прибыли... более тысячи франков вознаграждение кассиру... более двух тысяч - приказчикам... сотня Мариет...
- Прекрасно, мой друг, чудесно.
- Шестьдесят две тысячи франков, - невольно вскрикнул капитан, - но это же замечательно! Мадам, позвольте выразить вам мое искреннее восхищение.
- О! У нас могло бы быть и сто... двести тысяч, если бы муж захотел... Ах! Быть бы мне мужчиной!..
- Вот уж сказала так сказала! Была бы ты мужчиной, ну и что?
- Я всего лишь слабая женщина, не жалею ни времени, ни сил, и мне так досадно, что все впустую.
- Ну, пошло! Снова ты? Счастья у нас прибавится, что ли? Или лучше нам станет в этой конуре, где я умираю от скуки? Может быть, мы перестанем есть эти ненавистные котлеты под отвратительным соусом, что продает мясник на углу? Да, нам подавай миллионы, а единственная служанка носится как угорелая, к тому же заменяет горничную! Неудивительно, что для стряпни у нее попросту не хватает времени, поэтому питаемся на бегу, на скорую руку, точно служащие, которым платят двести франков в месяц.
Мадам Обертен раздраженно пожала плечами и воздела руки к небу, призывая Бога в союзники.
Чувствуя себя не в своей тарелке, моряк не знал, как держаться, и приготовился уже уходить, когда Феликс, разгадав намерения приятеля, обратился к нему:
- Котлеты под соусом бывают только на завтрак... на обед... Возможно, сегодня будет торжественный обед... как-никак инвентаризация. Останься, сделай милость.
- О! Конечно же, месье, - преувеличенно любезно пригласила мадам Обертен. - Боже мой! Чувствуйте себя как дома. Вы старинный друг мужа, а значит, почти член нашей семьи.
Капитан Анрийон молча поклонился и вновь уселся на ободранный бамбуковый стул. Доблестный моряк так удачно вписался в их семейный кружок, что мадам Обертен, быстро глотая горячий суп, без стеснения продолжала деловую беседу. Между тем в голове ее несчастного супруга вертелась кровожадная мысль: как было бы хорошо, если бы она обожгла однажды язык!
Совсем еще молодая, не старше двадцати семи, очень красивая, с золотыми, ниспадающими на детский лоб волосами, с маленьким коралловым ротиком, с огромными голубыми глазами и темными ресницами, с ямочками на румяных щеках, мадам Обертен была бы очаровательна, если бы не слишком решительный взгляд, суховатый голос и резкие жесты. Она чем-то напоминала американскую ученую даму, не хватало только педантизма*, свойственного обычно женщинам Нового Света.
______________
* Педантизм - преувеличенная точность, излишняя мелочь.
Продолжая болтать без умолку, "малютка" успевала еще схватить что-нибудь с тарелки, решить сложные домашние проблемы, услужить гостю и довести до бешенства собственного мужа.
- Но, дорогая, - перебил он ее наконец, - это вовсе не интересно Полю... Поговорим о чем-нибудь другом, умоляю тебя!
- Как же так, - негодовала она, - что может быть важнее для серьезного человека, чем деловая беседа? Разве капитан дальнего плавания - это не тот же торговец? Моряк торгового флота! Может ли быть у мужчины звание достойнее? Коммерция для меня - все равно, что поэзия, - добавила она тоном Корнелии, говорящей о своих детях: "Вот мои сокровища!" - Еще одно словечко, только одно, относительно кофе. Во Франции кофе дорожает, не так ли, капитан?
- Как и по всей Европе, мадам. На Яве* же, напротив, цены падают. И в Бразилии тоже.
______________
* Ява - один из островов Малайского архипелага в Тихом океане.
- Таким образом, если бы некий предприниматель захотел приобрести партию бразильского кофе...
- Отправившись туда с двумястами тысячами франков, он заработал бы миллион в каких-нибудь четыре месяца.
- Миллион!.. За четыре месяца!.. Ты слышишь, Феликс?
- Слышу! Ну, и что дальше?.. Не хочешь ли послать меня в Бразилию попытать счастье?
- А не ты ли сам все грозился уехать?
- Нет! Не выйдет, - решительно заявил Феликс. Очевидно, под действием винных паров он впервые, быть может, осмелился возразить своему "командиру эскадры".
Удивленная столь категоричным ответом, женским чутьем уловив, что не следует - во всяком случае сейчас - слишком нажимать на мужа, чье терпение было уже на исходе, мадам Обертен моментально сбавила тон и с нежностью произнесла: