После просмотра нашего фильма о Риме Джонсон в душе стал перед нами навытяжку и взял под козырек.
Его люди сразу же принялись за дело, а работу мы организовали так же, как в первый раз. Однако Кесслер с решительным видом отозвал меня в сторону: — Эд, я намерен любой ценой выяснить, откуда у вас эти киноматериалы.
Я ответил, что когда-нибудь он это узнает.
— А я имею в виду не когда-нибудь, а сегодня, сейчас. Байкой насчет Европы можно отделаться один раз, но не два. Меня не проведешь, да и других тоже. Ну так что?
Я сказал, что должен посоветоваться с компаньоном.
Обсудив назревающий конфликт, мы с Майком решили созвать совещание.
— Кесслер говорит, что у него возникли трудности. Полагаю, всем вам известно, о чем идет речь.
Все были в курсе дела.
— Кстати, Кесслер прав, — заметил Джонсон. — Нас не проведешь. Откуда у вас эти материалы?
Я обернулся к Майку:
— Хочешь ответить?
Он мотнул головой:
— У тебя лучше получается.
— Ну хорошо.
Кесслер чуть подался вперед, Маррс закурил очередную сигарету.
— Мы не врали и не преувеличивали, утверждая, что снимали фильм сами. Все кадры до единого сняты здесь, в Соединенных Штатах, за последние несколько месяцев. Как это делалось — не говоря уж о том, почему и где, мы в данный момент раскрыть не можем.
Кесслер возмущенно фыркнул.
— Разрешите мне закончить. Мы все отлично знаем, что делаем большие деньги, причем в хорошем темпе. И впереди ждут новые, не менее выгодные дела. У нас задуманы еще пять кинофильмов. Три из них мы намерены сделать совместно с вами, как и предыдущие. Два последних фильма объяснят вам и причины всей этой детской игры в молчанку, как выразился Кесслер, и еще другой мотив, который мы пока держим в тайне. Эти два фильма покажут вам как наши мотивы, так и наши методы: то и другое одинаково важно. Ну как, удовлетворены? Можно продолжать сотрудничать на такой основе?
Кесслер не был удовлетворен:
— Для меня все это — пустые слова. Мы что, стадо баранов?
Джонсон прежде всего подумал о своем банковском счете:
— Еще пять фильмов. Два, а может, четыре года.
Маррс был настроен скептически:
— Кого вы думаете столько времени водить за нос? Где ваша студия? Где ваши актеры? Где вы снимаете натуру? Где достаете костюмы, бутафорию и статистов? В одном-единственном кадре у вас участвуют сорок тысяч человек, и таких кадров немало. Возможно, вы сумеете заткнуть рот мне, но кто ответит на вопросы, которые уже задают такие кинокомпании, как «Метро», «Фокс», «Парамаунт» и «РКО»? Там не дураки сидят, они свое дело знают. Как, по-вашему, я должен организовывать фильму рекламу, если сам ни черта не знаю?
Джонсон велел Маррсу на время заткнуться и не мешать ему думать. Нам с Майком было очень не по себе.
Но что мы могли сделать: сказать правду и кончить свои дни в смирительных рубашках?
— Маррс, — наконец произнес Джонсон, — может, попробуем такой ход? У этих ребят есть, мол, договоренность с Советским правительством, и фильмы они снимают, скажем, где-то в Сибири. Туда так просто не доберешься. Чем заняты русские, никто никогда понятия не имеет…