- Да, – протянул Прохор. - И что же ты старый такое задумал?
- Что задумал? А вот завтра на сходе я сообщение по этому поводу сделаю. Вот, тогда и узнаете, что я задумал! – отвечает ему дед Егор, хитро щурясь своим косым глазом.
В один из таких погожих июньских деньков, освободившись от городских забот, приехал я в Мошкино. Два года тому назад я купил себе здесь небольшой домик, чтобы черпать вдохновение для писательских трудов моих на лоне природы.
Получилось так, что из всех моих соседей по улице, большее всего подружился я с Прохором и женой его, Любой, которые оба работали на железной дороге, на станции. Хорошая у них семья - двое ребятишек, большой новый дом, красивый ухоженный яблоневый сад.
Подходя к нашему магазину «Суперлавке», что на перекрестке центральных улиц нашего села, я с удивлением обнаружил, что он закрыт за большой амбарный замок. Странно, подумал я, вроде, обеда еще нет, а магазин не работает. Никого из жителей села ни у магазина и ни на центральной улице тоже не было видно. Свернув к своему дому, на улицу примыкающую к центральной, я встретил доярку Веронику, куда - то сильно торопящуюся.
- Здравствуй Вероника! – говорю я ей, – куда ты так бежишь - торопишься? Где весь народ то? И магазин почему-то закрыт?..
- На собрании все, в сарае у Михаила тракториста, – отвечает мне она, - доклад деда Егора слушают. Вот бегу туда, опаздываю. Интересное дело, подумал я. Надо и мне пойти, послушать. И я отправился прямиком к Михаилу в сарай.
Собрание в сарае было в самом разгаре. Дед Егор стоял, опершись рукой на ящик с гвоздями, комкая в левой руке бумагу, и потрясая в прокуренном воздухе кулаком правой руки, держал речь.
- Таким образом, – зачитывал выдержки из произведения товарища Ленина дед, - образовавшиеся монополии эти, стали играть плохую, я бы сказал дрянную роль в хозяйственной жизни. Свобода конкуренции сменилась господством оллегархии, что, понимаете ли, только усилило кризис, анархию и другие нехорошие пороки и язвы капитализма…
Дед Егор перелистал страницы, нашел нужную фразу и продолжил запинаясь зачитывать:
«Империализм - это господство небольшой горстки финансовых магнатов, осуществляющих хищническую, как волки стало быть…, эксплуатацию трудящихся масс…» Так вот было, сто лет уж как! А что же граждане мы видим в сегодняшнем нашем дне? Да, то и видим, что все, тоже, самое! В столице вон сплошные синдикаты понаделали, зарплаты себе в думе повыписывали, а минимальную продовольственную корзину поднять никак не могут. Взять, в пример, Бабу Нюру. Пятьдесят лет в колхозе отработала, а пенсия у нее, что у комара писюлька! И…
Ему не дали договорить…
- Ты дед случайно со своей писюлькой не перепутал? – перебил его чей-то озорной голос из зала. Но быстро замолк по той причине, что его заткнули…
- Правильно дед говорит! – выступила Вероника доярка,
- Вот, к примеру, власть наша? Занимается проеданием собственных доходов, а на развитие села средств нету: строительство нового коровника бросили, уличное освещение хромает, газификация не завершена. По улице трубу газовую проложили, а дальше в дом надо за свой счет вести. А где столько денег взять простому жителю? В результате, та сторона села, где московские живут, вся в газе, а наша, как деревня какая! Так мы скоро окончательно в дачный поселок превратимся без модернизации производства…
- Ты говори, говори дед Егор, продолжай, - раздался призывный голос Михаила. Зал его одобрительно поддержал.
- Что предлагаешь? – спрашивает Зиниада, наша продавщица из магазина, - говори конкретно дед Егор!
- Так я и говорю… Хорошо, если огород есть и здоровье, а как нет его, только на бога надеется? Я-то еще ладно, при коровах всю жизнь, на молоке живу, а молодежь? Зарплата такая, что все в город бегут. А что с селом будет? Помрем и все. После нас никого и не останется! Стремимся к застою, значит, к загниванию… А ЖКХу это? Цены такие как будто в Парыже живем! Это ж только на картошку и остается после выплат этих электрических. А все монополии эти, мать их в бабу ягу! Короче, предлагаю я кибуцу у нас организовать!