Сердце ухнуло — судя по треску ломаемой древесины, долетевшему со стороны их недавно покинутого лагеря, там разгорелось сражение; Шейн повиновался. У него не было ни когтей, как у кота или других соперников, ни оружия, ни врожденной способности скакать с дерева на дерево. И он ничего не знал о хищниках, которые обитали в джунглях Марикета, но Вест и без того понимал, что для человека вступить в схватку с любой тварью, нарушившей щит безопасности — чистое самоубийство.
Душераздирающие крики Фэллона говорили сами за себя.
Учтя это красноречивое предупреждение, Шейн рванул с места, уходя как можно дальше от диких звуков, и так быстро, как только мог.
Впопыхах наступил на край шкуры, которая хоть и спасала от колючек, но сейчас мешала, не задумываясь скинул — скорость важнее. Побежал в одних мокасинах. Легкие горели от нехватки кислорода. Он остановился, шаря глазами по деревьям в поисках удобной ветки.
Поздно. Что-то живое и тяжелое распластало его по земле. В спину врезались камни и острые сучки, припорошенные тонким слоем опада. Шейн задохнулся.
Кот.
Каждый нерв тревожно зазвенел — пахло почти так же, как и от его кота, но все же по-другому.
Какой-то кислятиной.
Неправильно.
Это другой кот.
Вест задергался, лягаясь и пинаясь изо всех сил.
— Нет! – выкрикнул он. Неподъемная туша, навалившаяся сверху, почти совсем лишила его доступа воздуха. Ноги теперь были скованы мощными бедрами, но кулаки продолжали отчаянно молотить по железобетонным мышцам. — Нет! — заорал он еще громче.
Не переставая рычать, чужой кот захватил сначала левое запястье Шейна, затем правое, завел ему за голову и, ломая сушняк, больно вдавил в каменистый грунт. Шейн снова закричал, взбрыкнул, старясь стряхнуть зверя с себя, но все безуспешно. Слишком он громаден и силен. От смрадного дыхания, кружилась голова, желудок сводило приступами тошноты, но Вест упрямо изворачивался и бился. Кот проигнорировал метку на его плече, как и запах секса, оставшийся после предыдущего спаривания. Наоборот, когти зверя вгрызлись в кисти до костей, а от устрашающего рыка завибрировал позвоночник.
— Нет! — снова завопил Шейн. Он орал, в то время как кот свободной рукой метнулся вниз к дергающимся бедрам и вонзил в плоть полностью выпущенные когти. Боль обожгла, словно тот ударил кинжалами, в голове помутилось.
Вест без передышки горланил, продолжая отчаянно бороться, чем лишь усугублял свое положение. Когти погрузились еще глубже. Хватка на запястьях усилилась, кости хрустнули. Адская мука. Несмотря на порванную мышцу и кровь, стекающую по паху из распоротого бедра, Шейн попытаться увернутся.
Вдруг придавливающий вес куда-то исчез.
Шейн резко откатился в сторону — прочь от злобных рыков, которые раздавались буквально в двух шагах и от которых звенело в ушах. Опираясь на руки, он пополз вперед, затем уткнулся лицом в землю; раздробленные запястья отказывались держать его. Не обращая внимания на вопли и скрежет кошачьих когтей, пустил в ход локти и двинулся дальше. Едва только его перестало обдавать брызгами крови и чуть приглушились звуки ударов, Шейн поднялся на ноги. Его шатало, пульс гулко стучал в висках, но он сделал шаг… другой… третий.
И побежал.
Каждый вздох давался с трудом, на сей раз из-за того, что он без остановки орал как безумный. Зловоние постороннего кота, дикая боль в обоих запястьях… Коты всегда сражались за территории и потенциальных сексуальных партнеров, но едва только тех помечали… Шейн споткнулся. Брякнулся на землю — благо, что падение вышибло из груди воздух, положив конец его истошным воплям. Он схватился за лианы, опутавшие толстое дерево, из последних сил цепляясь за них корявыми пальцами. Но только вымазал кровью ствол, оставив четкий след. Попытка дотянуться до спасительных ветвей оказалась безуспешной, он горестно взвыл – кисти рук пульсировали и совсем не слушались. Пришлось с грехом пополам заставить передвигаться ноги.
Ослабший, измученный, Шейн не успел сделать и нескольких шагов, как снова упал. Срикошетив от встречного дерева, рухнул. Истерзанное тело разъехалось по грязи, но Вест так и не встал. Запястья пылали, тело сотрясалось от крупной дрожи. Ветер холодил открытую рану, по бедру ручьем лилась кровь.
Шейн не понимал, какого черта все пошло наперекосяк.
Он не мог больше бежать. Со сломанными запястьями, мягкими как кисель и совершенно бесполезными, не мог даже подняться. Израненный, до смерти перепуганный, лучшее, что он мог сделать и на что были способны его руки – это зарыться в опавшую листву.
Из зеленой завесы стрелой вылетела темная фигура. Подхватила и притиснула к теплой шерстистой груди. Шейн вскрикнул – мир померк. Снова высокие деревья, листья, ветки… затем знакомый шепот:
Сокровище. – У Веста от сердца отлегло.
Его кот победил чужака.
А вот насчет исхода сражения возле лагеря Шейн с уверенностью бы не сказал. Он гадал что за существо добралось до Фэллона, жив ли тот или погиб. Арены перед Охотой тщательно зачищались, периметр каждой строго проверялся, любые тоннели и лазейки, обходящие щит безопасности, перекрывались, чтобы смертоносные хищники Марикета не воспользовались малейшей брешью в защите. На Фэллона не должны были напасть дикие звери, а на Шейна — другие коты, так как его спину все еще украшали метки первого.
Даже в тесных объятиях своего кота, Шейн чувствовал, что теряет остатки самообладания. Обхватив того за шею, он неловко повис на нем. Застонал, точно от удара, когда они покинули верхний ярус и с глухим звуком приземлились на лесную подстилку. Кот снова понесся через редеющие деревья.
— Он трогал меня, — зачем-то сказал Вест. Кожу саднило, в душе поселились отвращение, безотчетный слепой страх. И еще горечь. Шейн цеплялся за кота, терся о его шелковистый мех, но не мог вытравить назойливую кислую вонь, точно въевшуюся в кожу. — Он трогал меня.
Головокружительный прыжок.
Они с размаху плюхнулись в теплую воду и камнем пошли ко дну; Шейн закричал, захлебываясь. Рот и нос немедленно залило, но кот с шумным всплеском быстро вынырнул на поверхность. Озерцо, по-видимому, питал минеральный источник. Насыщающие его газы перебили все, включая запах пота его кота. Сокрушенный потерей, Шейн затрепыхался, но кот просто сильнее прижал его к своей груди. Пульс немного успокоился и уже не грохотал так бешено в ушах, когда послышался голос:
— Его больше нет. Он мертв, — певуче мурчал он. — Ты в безопасности. Тебя больше никто не тронет.
Шейн застонал — если на то пошло, никто и не должен был его трогать.
— Вдохни, сокровище. — Кот притянул голову Веста к ложбинке между своим плечом и шеей. Здесь неповторимый аромат ощущался наиболее сильно. Чистый, без примеси пота, смытого водой. От мерзкой вони чужака не осталось и следа — хорошо, очень хорошо. Но кровь все же чувствовалась. Его собственная. Казалось, что он никогда не сможет избавиться от жутких воспоминаний и отмыться до конца. Вокруг бедер по воде расплывалось темно-красное облачко, раны на запястьях тоже кровоточили. А в непосредственной близости от кота обоняние жадно ловило лишь упоительный мускус спаривания, который стал еще гуще. Интенсивнее. — Просто дыши.
Дрожащий, обессиленный, истекающий кровью Шейн повиновался. Сдался. К черту бессмысленное сопротивление. Он обвил своего кота руками и ногами – длинный кошачий хвост, гладил его под водой вдоль спины. От потери крови и пережитого шока кружилась голова, но кот действовал на Шейна умиротворяюще. Дыхание выравнивалось, мышцы постепенно отпускало напряжение.
Хотя дрожь не унималась.
Господи, как же больно…
Они плавно двинулись к кромке пруда. Стонущего Шейна мягко вытолкнули на мшистый берег, который от воды с кровью сразу же окрасился розовым. Кот обдирал с камней мох, прикладывая к ранам и говоря:
— Это чтобы остановить кровотечение. — Потом выбрался из источника сам, уложил Шейна на спину и навис над ним, словно защищая. Зашипел: – Оставьте его в покое. Отойдите!