Котам нравился вызов. Шейн на это рассчитывал.
Его упорство показалось чересчур утомительным? Арены переполнены изобретательными любителями потрахаться, охотно подставляющими задницы. Зачем тратить время на охоту за одним несговорчивым человеком?
Всепоглощающее удовлетворение боролось внутри него с безнадежным страхом. И тут кот набросился снова, на сей раз вжав Шейна на уровне талии в выступ скалы, поросшей мхом. Дезориентированный, Вест закряхтел, поскольку котик так согнул его под своим тяжелым весом, что аж порода раскрошилась. Потом бесцеремонно схватил за поясницу и перевернул на спину. Ошарашенный Шейн протестующее застонал, рефлекторно взмахнув ватными руками — ладони вляпались в грязь над головой, но ссадинам и ранкам на плечах мягкий влажный мох показался райским ложем. В копчик впился камень. Шейн засучил ногами, чтобы хоть чуть-чуть поменять положение, но кота все устраивало, и тот быстро усмирил его, придавив мускулистой рукой поперек живота.
Член обволокло горячим и влажным.
Шейн вскрикнул.
Кот лизнул – внезапное ощущение шершавого языка на головке ужаснуло и потрясло, — потом начал сосать. Нервы Шейна натянулись и тревожно зазвенели.
Нет, только не это.
Только не снова.
Кот, не убирая руки с живота, прижимал его к жесткой мшистой поверхности и с удовольствием причмокивал, будто лакомился изысканным блюдом. Выкрикивая невнятные возражения, Шейн потянулся к совершающей мерные кивки кошачьей голове, трясущиеся пальцы наткнулись на что-то тонкое и остроконечное, увенчанное кисточкой – наверное, ухо. Колено инстинктивно дернулось, защищая пах от терзаний. В ответ кот сердито заворчал с членом во рту, заскрежетал друг о друга когтями и ударил — бедро обожгли новые полосы царапин. Шейн задохнулся, хватая того за руки. Очередное предупреждение. К сожалению, боль не отвлекала. Котяра урчал вокруг его члена, сердце отбивало глухие, тяжелые удары. Шейн раздвинул ноги, давая коту полную свободу действия.
И обреченно всхлипнул. Невероятно, но он снова возбудился. Вцепился пальцам в прохладный мох и наслаждался извращенным удовольствием, в то время как кот сосал его пенис. Яичек невесомо коснулся коготь, заставляя вздрогнуть, однако на смену тут же пришли нежные, пушистые пальцы. Кот ласкал шары, перекатывая их в ладони, и Шейн понял, что никогда не испытывал ничего более ошеломляющего. Ощущения настолько захватили его, что он даже не запротестовал по привычке, когда кошачья рука двинулась вниз, и волшебные пальцы подобрались к анусу.
Яйца ныли и пульсировали, пытаясь наполниться.
Шейн корчился и задыхался. Вжал кулаки в грязь, как будто это могло помочь удержаться за каменный выступ, но когда кот обвел кончиком пальца вход, он запрокинул голову назад, разрывая ночную тишину низким хриплым стоном и словно объявляя о своем голоде всей вселенной. Кот с жадностью полировал член. Шейн принялся вскидывать бедра, толкаясь в теплое горло, и задрожал, почувствовав, как в зад проник палец – внутри еще с прошлого спаривания было влажно и скользко от кошачьей смазки.
Кот играл с его телом. Красиво. Мастерски.
Шейна накрыло оргазмом. В неистовом завершающем крике слышалась мука: он кончал слишком часто и быстро, но боль, прострелившая горячий мокрый член, не затмила удовольствия, ослепительно вспыхнувшего сверхновой звездой. Победно замурчав, кот высосал все, что пролилось из члена Шейна. Вероятно, уже не очень много. Несмотря на инъекции, стимулирующие выработку спермы, которые ему делали в центре подготовки, такие короткие перерывы между разрядками не давали организму достаточно отдыха, и он не восстанавливал свои функции в полной мере.
Шейн без сил откинулся на камень, продолжая слабо постанывать, пока кот вылизывал его досуха. А потом ускользнул в темноту, снова оставив разбитого, выжатого Шейна в одиночестве.
Пожалуйста, не уходи. Не покидай меня...
Слава богу, у него не было ни настроения, ни воздуха в легких, чтобы произнести это вслух.
Кот снова растворился в черноте ночи.
— Нет! — вскричал Шейн. Слишком поздно.
Подавленный, он растянулся на скале. Кот попользовался им и бросил одного содрогаться в агонии оргазма. Потную кожу обдувал холодный ветер. Где-то вдали завыл кот – другой кот. Не его. Сердцебиение начало понемногу выравниваться.
Шейн должен встать.
Должен идти, но онемевшие ноги не двигались. Он все еще чувствовал в себе тот палец. Но этого было недостаточно. Он нуждался в большем.
Горько усмехнувшись, Шейн разжал кулаки и отнял пальцы от земли. Сделал глубокий вдох – к знакомому аромату собственного семени и пряному мускусу кота примешался запах лесной зелени. Божественно. Ничто теперь не пахло для него лучше, слаще и правильнее. Во всем виноват кот. Сезон спаривания, изобилие феромонов, которые источало его тело, чтобы привлечь партнеров — специальная адаптация под кошачьих действовала безошибочно. Шейн хотел кота больше… больше всего на свете. Хотел до мурашек по коже, он так отчаянно жаждал, чтобы тот кончил в него, наполнил своим семенем и влекущим ароматом. Но не любой кот. А только один, конкретный.
Скатившись с выступа, Шейн шмякнулся на землю в прелые листья. Он заскулил от неутоленного желания и отчаяния – трахаться с котом хотелось просто до смерти. Наблюдает ли сейчас он за ним, далеко ли бродит? Вест насквозь пропитался мускусным запахом пота и смазки, которыми тот пометил его, казалось, с головы до пят. Бог свидетель, Шейн не мог ничего ни видеть, ни слышать вокруг. Вдруг, его котик совсем рядом? Стоит только протянуть в кромешную темноту руку, и можно будет рвануть его на себя…
Ослабший Шейн медленно пополз. Встать уже не пытался – какой смысл, если на ногах он не сделает и нескольких шагов, а израненное тело больше не вынесет падений в грязь. Задница, растянутая и мокрая от гребаного кошачьего полового секрета горела, но не настолько нестерпимо, как царапины на спине и бедре. Грудь болела. Он чувствовал себя так, будто его жестоко избивали, а не бросили на ствол дерева, потом придавили к земле и имели до потери сознания.
Минет разрушил остатки этого самого сознания окончательно.
Рот наполнился слюной.
Какой голод. Просто зверский.
Он жаждал изведать поцелуя кота, попробовать, каков он на вкус. А сперма должна быть не менее восхитительна, чем аромат.
Вест полз по земле, стеная от тоски. Расстановка сил на Охоте поменялась, как всегда происходило на арене. Шейн не планировал соблазнять кота в первый же день. Он не был готов. Едва возбудив его любопытство, он побежал, а тот не мог устоять против преследования. Этого требовали инстинкты хищника — охотиться, атаковать, заявлять свои права, брать.
А инстинкты Шейна кричали ему, что нужно убегать.
И вот теперь он больше не бежал. Он хотел, чтобы его поймали. Трахнули. Выплескивал глубокое невысказанное горе в громком крике, искал свою пару в непроглядной темноте ночи. Потому что суть Охоты заключалась не только в сексе. Беспощадная зверюга привязала к себе партнера с таким расчетом, что глупый Шейн пронесся через весь лес в полной уверенности, что это он склоняет кота к спариванию.
Капитулировать будет нелегко. Котяра об этом позаботится.
Шейн поднялся и спотыкаясь побрел через глухую чащу — искать своего кота до тех пор, пока истощение не сотрет его в мелкий порошок. В конце концов, он снова упал, перевернулся на спину и остался неподвижно лежать на земле, затаив дыхание. Кота не было видно во тьме, но Шейн слышал его пыхтение, громко звучащее в ушах. Он до безумия снова хотел агонии, страха, чтобы исчезла эта невыносимая пустота.