Голоса у меня нет. Но слова «телепрограмма» и «сто рублей» были отлично услышаны. «Мир новостей» стоил сто пятьдесят. А в «Деле» была еще и отличная спортивная страница. Так что к «телепрограмме» и «ста рублям» добавился «спорт». После первой полсотни проданных газет стало понятно, что десяток экземпляров нужно оставить, чтобы потом продавать программу на эту неделю. Вдруг кому понадобится.
В знак новой жизни вечером встала перед облупившимся, семидесятых годов, неровно висящим зеркалом и тупыми ножницами выстригла себе довольно стильную челку. Зеленая куртка в наличии была. Скоро она мне не понадобится, так как почти лето. Нужно покупать джинсовку, а это была вещь дорогая. На нее газетами не заработаешь.
Через пару недель стало ясно, что кушать на заработанные от продажи пачки газет вполне можно. Если продавать три пачки – можно и цену поднять, и газету распиарить, и денег заработать. Но газеты это решение изменили. Пачка была слишком тяжелой, чтобы иметь отношения с тремя в течение недели.
А одежда была нужна. И цветная. Цвет только подчеркивает интуиции кроя. Тогда возникла шаловливая мысль: а зачем тратить деньги на одежду? Одежду должны дарить и покупать. Был вариант попросить деньги у родителей. Но лучше этого не делать. Можно просто приехать и не просить. Может быть, мама и так догадается. Это была последняя степень унижения.
Мама, едва впустила в квартиру, сказала:
– Соседка отдала свои костюмы и брюки. На диване лежат.
Передо мной открылся мир винтажной и очень стильной одежды семидесятых. ГДР, Франция. Все это были вещи для леди. Не считала себя леди. И потому выбрала шерстяной свитер с низким горлом, цвета свежей лососины, и очень темные синие вельветовые брюки, вроде тех, что купила в долг и которые уже вытирались.
К этим двум вещам прибавила необязательные нейтральные свитера (два – мужские, юношеские). Когда разложила дома приобретенное богатство, заплакала. Получила то, что мне было нужно. Просто так.
Мечтала об ослепительно-белой сорочке и фраке с атласом. Мужской фрак из тонкой шерсти с атласом на лацканах. Но сейчас нужна была легкая джинсовая куртка, и ее не предвиделось. Взять на время поносить – не для меня. За одежду, как за услуги, нужно платить. И платить щедро. Иначе она впрок не пойдет.
Белое носить хронически не могла. Да и сейчас не могу, тем более дома. В момент грудь оказывается в красках и в еде.
Чужая одежда грела и веселила. Она говорила: подожди, через пару лет начнутся твои собственные сезоны покупок.
Эти сезоны начались раньше.
Торговля газетами позволяла покупать гуманитарные сосиски и яйца, а также пятьдесят граммов ароматизированного чая. Чай россыпью обнаружился в обновившемся до неузнавания гастрономе на Горького (уже Тверской). Особенно любила смесь «Бекингэм», с лимонником и цветами василька. Смесь насыпали в небольшие пакетики из пластика, неприятно яркие и слишком шуршащие. Тогда очень захотелось купить набор небольших стеклянных, непрозрачных, баночек. Стеклянных! Но стеклянные были дороги. Вариант – пластиковые. В них чай мгновенно изменял запах.
Набор баночек все же был найден в магазине утвари, но не куплен. Шесть баночек кремового цвета с птицами и крышками на витиеватых замочках, английского производства. Смотря на него, радовалась простой и чистой радостью. Общие вопросы домоводства были в принципе нерешаемы, а набор только подчеркнул бы их нерешаемость. Да и по деньгам комплект был недоступен. Так что сорта хранились в прозрачных пластиковых стаканчиках. Происхождение их вспомнить трудно. Возможно, это были стаканчики из-под мороженого. Теперь в похожих продаются жареные семечки, только те были плотнее.
Расставание с Ванечкой и посещение храма приободрили, выплеснули наружу. Мне понравилось ходить в гости и разговаривать ни о чем. Хронически не могу разговаривать ни о чем. Начался новый эксперимент над собой.
Ближе к осени посетила клуб «Не бей копытом», находящийся в Измайлове. Про этот клуб рассказала мне художница в очках, с которой довольно часто пересекались в тусовочном кафе на Петровке. Про этот же клуб слышала и от симпатичного рокера, делавшего кожаные ремни с акриловым покрытием. Продавал он их на вернисаже у Крымского моста.
Летом любила сидеть на Крымской набережной и наблюдать, как серьезные мужички торгуют аксессуарами, расставленными и развешенными на школьных этюдниках. У рокера покупали чаще, чем у других, – оформление ремней было интереснее: детали японской графики, иногда в цвете.