Если Роберио Диас льстил себя надеждой, что ему удастся покинуть португальский двор маркизом, то он жестоко ошибся. Слишком хитер был старый Дом Педру II. Грамоту опечатали, и она была отправлена на одном корабле с Диасом с указанием вручить ее только после того, как рудники будут показаны. Но и Диас, в свою очередь, подозревал неладное. Он был не из тех, кто слепо верил слову короля. Когда экспедиция была уже недалеко от Баии, ему удалось убедить офицера, командующего отрядом, вскрыть конверт и показать ему грамоту. В ней значилось, что Диасу присваивается чин капитана королевской службы и ничего больше, ни одного слова о маркизате. Это решило дело. Диас отказался показывать рудники, взбешенный офицер силой доставил его обратно в Баию и бросил в тюрьму. Диас пробыл в заключении два года, после чего ему разрешили купить свободу за 9000 крон. Он умер в 1622 году и унес тайну рудников с собой в могилу. Диего Альварес скончался за много лет до этого, Мурибека тоже давно умер, а индейцы даже под самыми жестокими пытками отказывались говорить о рудниках. Дому Педру II оставалось лишь проклинать себя за неразумный обман да вновь и вновь перечитывать официальные донесения о пробах образцов тех руд, которые привез с собой Роберио Диас.
Тайна рудников была утрачена, и специальные экспедиции из года в год рыскали по стране, силясь обнаружить их. Все эти экспедиции постигла неудача: уверенность в существовании рудников угасла и стала достоянием легенды, но тем не менее всегда находились смельчаки, готовые пойти на риск голодной смерти и встречи с враждебно настроенными дикарями за возможность открытия новой Потоси.
Район, лежащий за рекой Сан-Франсиску, португальским колонистам того времени был столь же мало известен, как леса Гонгужи теперешним бразильцам. Вести исследования было крайне трудно. Много сил уходило на борьбу с непокорными индейцами, стрелявшими отравленными стрелами из недоступных укрытий; из-за нехватки продовольствия невозможно было организовать достаточно крупные экспедиции, способные обезопасить себя от нападений. И все же одна за другой они пускались в путь и в большинстве случаев пропадали без вести. Назывались эти экспедиции «bandeiras», или «флагами», так как снаряжались государством, сопровождались правительственными войсками и обычно целым штатом миссионеров. Время от времени в такие предприятия пускались и частные лица. Они вооружали достаточное количество рабов негров, брали с собой индейцев в качестве проводников и исчезали в сертанах на многие годы, часто навсегда.
Люди романтического склада ума — а большинство из нас именно таковы — смогли бы воссоздать на основе рассказанного немало захватывающих, ни с чем не сравнимых историй. Я сам нашел одну такую историю в старинном документе и поныне хранящемся в Рио-де-Жанейро и, располагая доказательствами его подлинности, полученными из разных источников, безоговорочно верю ему. Я не намерен предлагать здесь дословный перевод этого странного отчета-донесения — неразборчивая рукопись на португальском языке во многих местах порвана, но во всяком случае начало этой истории относится к 1743 году, когда некий уроженец Минас-Жераис — имя его не сохранилось — решил заняться поисками потерянных рудников Мурибеки.
Франсиско Рапозо — для удобства рассказа как-нибудь придется его назвать — не настолько боялся диких зверей, ядовитых змей, индейцев и насекомых, чтобы отказаться от попытки обогатить себя и своих спутников, подобно тому как испанцы в Перу и Мексике обогащались каких-нибудь двести лет тому назад. Отважные люди были эти первые поселенцы — быть может, и суеверные, но забывавшие обо всем, когда речь шла о золоте.
Продвигаться с вьючными животными через бездорожье глубинных районов страны было очень трудно. Без конца приходилось пересекать реки и болота, трава на пастбищах была слишком груба — все это да еще непрестанные атаки вампиров вскоре прикончили животных. Холодный климат сменялся жарким, за страшной засухой следовал настоящий потоп. Тяжелое снаряжение приходилось нести на себе. Однако Рапозо и его люди не обращали внимания на эти помехи и, полные надежд, все дальше продвигались в глубь дикой страны.
Лишь позднее я точно выяснил, где они проходили. В основном они шли в северном направлении. В те времена еще не существовало карт этой страны, и ни один из членов отряда не имел ни малейшего представления об искусстве ориентировки на суше, поэтому на описания пути, данные в этом отчете, никак нельзя положиться. Индейцы сопровождали их от одного пункта до другого и подсказывали, как идти дальше. Иногда португальцы попросту брели в неизвестность, целиком полагаясь на то, что случай выведет их к вожделенной цели. В духе всех первооткрывателей они жили охотой и рыбной ловлей, питаясь также фруктами и овощами, которые удавалось украсть с полей у индейцев или выпросить у дружелюбно настроенных племен. Скудное это было существование, так как животные в южноамериканских дебрях очень пугливы. Но в те времена люди были менее требовательны, чем в наши дни, и, следовательно, более выносливы.
Рапозо и его спутники целых десять лет бродили в дебрях целыми и невредимыми. Не считая индейцев, которые время от времени присоединялись к ним и исчезали, когда им заблагорассудится, отряд состоял всего из восемнадцати человек. Возможно, этим объясняется, почему они остались в живых. Обычно бандейрас насчитывали по меньшей мере 500 человек, и есть сведения об отряде в 1400 человек, ни один из которых не вернулся. Кучка людей может прокормиться там, где большой отряд ждет голодная смерть.