— Спускайтесь! — громко приказал ему мужчина.
— Он мне помог справиться с машиной, все произошло совсем случайно… — почти всхлипывала девушка со странным именем Циана.
Кирилл, у которого от неловкого прыжка загудели ноги, открыл было рот, чтобы подтвердить сказанное ею, но тот же мужчина сделал ему знак молчать и снова повернулся к девушке:
— Не говори глупостей! Только усложняешь положение. Я попытаюсь забыть твои оправдания, потому что в противном случае ни одна комиссия не допустит тебя к экзамену. Или ты все еще не понимаешь, что натворила?
— Я не виновата! Почему машина дает такой разброс во времени? — перешла в отчаянное наступление Циана.
На этот раз ее окончательно сокрушили.
— А ты все еще не догадываешься, что и разброс, и поломка были запрограммированы? С учебной целью. От тебя требовалось только выйти из машины, установить, куда ты попала, и моментально вернуться, причем сделать это так, чтобы в худшем случае после тебя осталась еще одна легенда о летающей тарелке. Ты должна была обнаружить, что милокач не контачит. Если бы ты этого не обнаружила, то по истечении запрограммированного времени он сам встал бы на место. А ты не только не справилась, но в довершение всего притащила нам этого человека, хотя отлично знаешь, что любой контакт с этими веками запрещен!
Из красивых глаз Цианы хлынули слезы.
— Вправду… не было поломки?
— Это я виноват, — начал Кирилл, но его перебили с той же бесцеремонностью:
— Помолчите, прошу вас!
— Ну и отношение! — вспыхнул он. Девушка — пилот злополучной темпоральной машины, всхлипывала уже громче.
— Видите ли, — привлек к себе внимание другой мужчина, который до сих пор молчал, как-то странно поглядывая то на Циану, то на своего далекого предка: на девушку с явной любовью и сочувствием, на Кирилла же — с откровенным, каким-то детским любопытством. — Вы, наверное, человек образованный и должны понять, что нам возбраняется разговаривать с вами. Скандал и без того грандиозный. Я верну вас сразу, как только запрограммирую полет. — Он тут же направился к машине.
Кирилл крикнул ему вслед:
— Да кто вы такой, чтобы распоряжаться мною, как…
Юноша словно не понял его слов:
— Я инженер по техобеспечению полетов.
— Послушайте, коллега… — начал было Кирилл более вежливо, но другой мужчина снова вмешался с начальнической властностью:
— Вам было сказано, что мы не должны разговаривать с вами? Пойдемте со мной!
Кирилл не пошел за ним. Хотел было обнять плачущую Циану за плечи, но она не позволила ему дотронуться до нее, и от этого он снова вспыхнул:
— Я всем расскажу, какие злые и невоспитанные люди наши потомки!
Потомок-начальник усмехнулся, бросив через плечо:
— Вряд ли вам кто поверит, что вы были у нас. Кроме того, мы сотрем в вашей памяти кое-что. Ладно, идите со мной!
— Но ведь это чудовищно, это фашизм! Мы с Цианой любим друг друга, и если вы так относитесь ко мне, отдайте мне ее в мое время! — Конечно, это была очередная глупость с его стороны. Сознавая унизительность своего положения, Кирилл выкрикнул фальцетом: — Я не позволю…
— Мы и в ее памяти сотрем все это сумасбродство…
— Послушайте, молодой человек! Вы, по-видимому…
Со стороны машины послышался веселый смех. Это был инженер.
— Профессор, вероятно, вдвое старше вас.
Профессор строго погрозил в его сторону пальцем:
— Вот так и происходит недопустимый обмен информацией! Теперь ему известно, что мы…
Инженер сильно смутился.
— Но ведь вы же сотрете в его памяти излишнюю информацию!
— Я вам говорю это, чтобы вы оба поняли, сколь деликатен вопрос общения с другими временами и обществами. Циана, не покажешь ли ты нам, наконец, чему ты все-таки научилась у меня?
— Будь благоразумным, — подошла она к Кириллу, продолжая всхлипывать. — То, что ты хочешь, несерьезно. Ведь до сих пор ты считал создание темпоральных машин невозможным, правда? Невозможны были и полеты во времени. Так должно оставаться и впредь, иначе тебя будут ужасно мучить вещи, которые всем вокруг будут казаться невероятными и смешными. Ты просто можешь заболеть, пойми… — видимо, она едва сдержалась, чтобы не сказать «сойдешь с ума», но он и без того уже представил себе, как знакомит друзей со своей молодой супругой: «Она из двадцать четвертого века. Мы на машине времени…» Наверняка их обоих упекут в сумасшедший дом!
— Не сердись, милый! Я же тебе еще там говорила, что мир жесток, и самое жестокое в нем — время. Дай я поцелую тебя на прощанье!