— Здравствуйте! Вы что-нибудь ищете?
С перепугу девушка аж подскочила на месте. Она долго и боязливо осматривала его рыбацкую одежду, потом еще раз огляделась вокруг, будто пытаясь убедиться, что они одни, и, улыбаясь, спросила:
— Болгария?
Улыбка получилась слишком робкой, чтобы казаться подкупающей, и Кирилл снова подумал было о шпионаже, диверсии и других пугающих современника явлениях. Однако, когда он подтвердил, что она попала в Болгарию, ее радость была такой искренней и непосредственной, что он уже готов был отбросить все подозрения, как вдруг она спросила:
— Извините, какое сегодня число? И год, пожалуйста!
Что за странная амнезия, которая охватывает в последнее время людей? Или, может, только возле этого омута? Кирилл посмотрел на корявую вербу, в тени которой он расстелил плащ-накидку, — она не походила на мифические ядовитые деревья в джунглях Амазонки.
Ответ Кирилла, по-видимому, ошеломил красавицу — она побледнела и пошатнулась. Кирилл поспешил ей на помощь, но она быстро овладела собой и бросилась назад к машине.
— Спасибо! Извините за беспокойство.
Кирилл пошел за нею.
— До скорого свидания.
— Мы никогда больше не увидимся! — расстроенно бросила она на ходу.
— О, неужели вы так жестоки! — крикнул он с нарочитым драматизмом, потому что как патриот он чувствовал себя обязанным, не медля ни минуты, связать ее и доставить в милицию.
Загадочная пилотка неожиданно клюнула на эту банальную, словно дождевой червь, приманку и остановилась, явно готовая к разговору.
— Не я, мир жесток. Очень жесток!
Она расстегнула кокетливый шлем и высвободила роскошные блестящие волосы, придавшие ее лицу женственность и завершенность, отчего оно стало прекрасным.
— Есть ли поблизости другие люди?
— Нет, даже таких, как я, нет.
— А вы кто будете?
— Рыболов.
— А что это такое?
Возможно ли, чтобы она и в самом деле не знала, а может, просто не знала такого слова? Кирилл ответил шуткой, сбиваясь на легкий флирт:
— Не бойтесь, они только с виду похожи на людей и даже размножаются вроде них, но вообще-то совершенно безобидные.
Она посмотрела ему прямо в глаза долгим, по-детски серьезным взглядом, пока до нее не дошел, наконец, смысл шутки. Кирилл отступил назад в кусты, почувствовав, что она последует за ним.
— Удочки во-о-он там! Пойдемте, я покажу вам!
— Если я вам не помешаю… — ответила она. — Мне нужно отдохнуть хотя бы минуточку…
Девушка пошла за Кириллом, комично стараясь не помять мягкими серебристыми сапожками бурьян и кусты.
Темпоральная машина, как блестящий металлический цветок, засверкала на стометровой высоте, совершая переход от полета во времени к полету в пространстве, и бесшумно опустилась на белую летную площадку. Ее ждали профессор — руководитель темпоральных полетов, и инженер — специалист по техобслуживанию машин. Как только она приземлилась, люк автоматически открылся, но из него никто не показался.
— Циана, ты почему не выходишь? — крикнул профессор. — Циана!
Вернувшаяся из учебного полета студентка, словно самоубийца, прыгнула головой вперед, но в последний момент ловко извернулась и ступила на ноги, обутые в элегантные сапожки. Затем из люка высунулись и свесились совсем другие сапоги — длинные, грубые, грязные. Студентка с виноватым видом показала на них пальцем.
— Он помог мне починить машину, все произошло совершенно случайно.
Профессор открыл было рот, чтобы сделать ей выговор, но вовремя вспомнил, что прежние случаи стерты в памяти незадачливой студентки, заварившей эту кашу, и, скорее с досадой, чем с укоризной, сказал:
— Не говори глупостей, девочка, этим ты только усугубляешь свое положение! Ну ладно. Эй, вы там, слезайте! — все так же раздосадованно крикнул он Кириллу Моневу.
Досадно было и все то, что должно было последовать дальше, потому что на памяти профессора, кстати говоря, не корригировавшейся, все происходило в третий раз. Уже дважды инженер по техобслуживанию темпоральной техники возвращал назад своего коллегу из двадцатого века, но машина давала какой-то сбой и высаживала его накануне, в четверг, а не в воскресенье. Да, теперь все предстояло совершить в третий раз — слово за словом, жест за жестом! Пра-прародитель будет снова протестовать, требуя, чтобы ему вернули студентку, его придется долго увещевать. Ничего не поделаешь, нужно ведь как-то корригировать его память… Даже идиотская засечка в движении институтского поезда будет той же, что и в предыдущие два раза, а профессор темпоральных полетов будет все так же бессилен перед путаницей времен.