– А что же они украли? – напряженно произнес Лукас.
– «Crimorium Verum».
– Древнейший и очень опасный гримуар… – Алара содрогнулась. – Книга черной магии. Предназначена специально для обуздания силы демонов.
– Но зачем она им понадобилась? – удивилась Элль.
Алара покачала головой:
– Представления не имею. Мне только известно, что моя бабушка не доверяла иллюминатам. Называла их демонами среди людей.
Элль подошла к последней витрине, над которой висела табличка «Современные патриоты».
– В общем, иллюминаты похожи на легионеров. Я бы предпочла остаться в компании Джона Хэнкока и патриотов. – Элль заглянула в витрину. – Поверить не могу, что все это настоящее. Такие шнурки могли принадлежать кому угодно.
Джаред нежно обнял меня за талию и показал на ближайшую настенную витрину:
– Это уж точно полная ерунда.
Под стеклом, в середине витрины, висел лист бумаги в рамке. Стихотворение на нем было якобы написано рукой Эдгара Алана По.
– Абсолютно уверен, что Алан По не пользовался шариковой авторучкой.
Мы изучали это стихотворение на курсе английской литературы год назад, и моя эйдетическая память сразу восстановила текст. Я всмотрелась в лист под стеклом, и кое-что показалось мне странным.
– Последняя строчка неправильная. Должно быть: «Демоном казалась мне».
Джаред посмотрел на брата:
– Полагаю, это какой-то шифр?
– Мне нужна бумага. – Лукас уже царапал что-то у себя на ладони.
Элль порылась в своем переносном комоде и откопала старый тест по истории:
– Вот!
Лукас перевернул лист чистой стороной и прижал к витрине. Он переписал последнюю строку стихотворения и принялся вычеркивать буквы по известной лишь ему схеме. Мы наблюдали за тем, как Лукас пишет слова в нижней части листа, пока он не исчерпал все варианты.
– Это не буквенный шифр.
Прист всмотрелся в стихотворение:
– Попробуй по составным частям.
Лукас проверил еще несколько комбинаций, а мы подсказывали слова с нужными буквами, даже если их не было в тексте.
– А что, если попробовать настоящий текст – с демоном? – предложила Алара.
Я снова подошла к витрине. На этот раз я визуализировала слова так, словно это были образы на картине: сосредоточилась на очертаниях отдельных букв, на очертаниях стихотворения в целом, на пустом пространстве вокруг слов… Но ничего не приходило в голову, зато я обратила внимание на этикетку над стихотворением: «Пожертвовано Рамоной Кеннеди».
Таких совпадений не бывает.
Лукас смял лист и швырнул на пол:
– Тот, кто это придумал, был повернутым идиотом.
Прист уставился в потолок:
– А может, нам нужно Орудие, чтобы прочитать послание. А оно лежит сейчас на полочке у какого-нибудь пожарного.
– Тогда мы пропали. – Джаред хлопнул ладонью по витрине.
А я не могла отвести глаз от таблички.
– Эту копию написал мой папа или попросил кого-то это сделать для него…
Почерк отличался от того, которым была написана записка, оставленная отцом двенадцать лет назад, но подделка действительно копировала стиль По.
Джаред сплел свои пальцы с моими.
– Почему ты так говоришь?
Я показала на табличку:
– В детстве я ненавидела свое имя. Но когда я на него жаловалась, мама говорила: «Наверное, мне следовало согласиться с твоим отцом». Он хотел назвать меня Рамоной, в честь его любимой группы «Рамоны».
Мама пила кофе за старым круглым столом в нашей кухне, а папа стоял перед плитой в любимой футболке и жарил блинчики.
– Рамона – редкое имя, а «Рамоны» были богами рок-музыки, – громко произнес папа, поскольку на сковороде шипел и скворчал бекон.