Возвращался он домой так же, как и шёл на работу. В голове его прокручивался вариант, который мог произойти, прими он предложение Ольги. «Ладно, хватит заниматься самоедством», – подумал он и неожиданно для себя услышал знакомый голос:
– Здравствуйте!
Оказывается, задумавшись, он чуть было не столкнулся с той самой девушкой, которой помог утром, Ольгой.
– Вот это встреча! – только и смог вымолвить несказанно обрадовавшийся Павел Александрович.
– Да уж, – произнесла в ответ Ольга.
– Вы мне, конечно, не поверите, но я только что думал о вас.
– Вы уверены? – язвительно спросила она.
– Да, уверен. Я, знаете ли, повёл себя не совсем правильно, даже не представился и, чтобы загладить свою вину, хочу пригласить вас в… Он замялся, подыскивая определение тому месту, куда собирался пойти с Сашей, – данс-бар. Вы согласны?
– Нет.
– Почему?
– Потому что я никогда никуда не хожу с незнакомыми людьми.
– Но мы ведь знакомы уже целое утро.
– Разве?
– Чёрт, извините, Павел Александрович, – представился он.
– Ну что ж, очень приятно, теперь я с радостью приму ваше приглашение.
– Тогда в восемь я зайду за вами.
– Хорошо.
Когда Ольга скрылась за поворотом, Павел Александрович позволил взять верх чувствам. Да, да, да! Ему показалось, что сердце его сейчас выпрыгнет из груди, но он тут же взял себя в руки…
Оранжевый.
Весь в мыслях о предстоящей встрече, он неожиданно услышал до боли знакомое:
– Грек!
– Грек! – повторил голос за его спиной.
Павел Александрович обернулся.
Дорожка, рядом с которой он только прошёл, была перегорожена: на ней лежал не жёлтый, каким он бывает обычно, а оранжевый песок, видимо, здесь собирались класть плитку. Среди рабочих выделялся невысокий молодой человек с курчавыми волосами и натянутой на них синей бейсболкой. На нём были надеты голубая футболка и джинсы цвета индиго, скажем прямо, не совсем рабочая форма. Он ничего не делал за исключением того, что наблюдал за рабочими, но не с особым интересом. Память, как всегда, моментально выдала всё, что Павел Александрович знал об этом человеке.
– Мандрон, – произнёс он школьное прозвище.
Клички были образованы от фамилий (Грек означало сокращение от Грекова, а не потому, как думали многие, что Павел Александрович внешне чем-то был похож на представителей этой национальности) или имён (Мандрон производное от Андрей) и, в принципе, были даже не кличками, а, скорее, вторыми именами.
– Что ты, совсем зазнался? Запорожец купил что ли? Идёшь, не здороваешься даже.
– Извини, задумался.
– Ну, чё ты, как ты, рассказывай, – проговорил Андрей, подходя к Павлу Александровичу вплотную и, как в школе, сильно, до боли, сжимая его руку.
– Да сам-то ты как? Женился, я слышал?
– Да по глупости, понимаешь, девка моя залетела, вот и пришлось. Хотя я, блин, не только поэтому, – добавил он после непродолжительной паузы.
– Ты отдыхать летом ездил куда-нибудь? – продолжил Павел Александрович.
– Ты чё, рамсы попутал? Куда я поеду, жена на седьмом месяце, и работа, мать её так, сезонная. Ну а ты?
– Всё хорошо, работаю потихоньку. Зарплата нормальная, короче, жить можно.
Павел Александрович, словно хамелеон, приспосабливался к тому, как говорит собеседник, и неосознанно, а, может быть, преднамеренно переходил на его язык. Поэтому становится понятно, почему он через каждые три слова после встречи с Андреем начал говорить то «короче», то «нормально». Казалось невероятным, что человек, минуту назад говорящий на чистом красивом языке, резко, почти без перехода, начинал говорить так, как будто это и не он совсем.
Разговаривали они минут двадцать и за это время вспомнили почти всех своих одноклассников. Наконец, во время очередной паузы Павел Александрович попрощался с Андреем, сославшись на то, что спешит на важную встречу, что было частично правдой.
Павел Александрович не любил врать, но иногда он просто не мог по-другому…
Красный
Громкая музыка, разноцветные огоньки, разбегающиеся по всему залу от зеркального «солнца», и кучка немного потных, но довольных людей, беснующихся на площадке. Среди них можно было заметить одного, который при всей своей затянутости (на нем были пиджак и галстук) танцевал с Ольгой так, как будто бы он делал это в последний раз. Как это ни странно, но этим человеком был Павел Александрович.