Не видно, а только чуется по звукам: ко мне по круче взбираются двое.
Сейчас выползут на картофельное плато, и прозрачная сетка забора станет единственной преградой между нами.
Тенью метаю себя влево, к домику. Тело растворяется, чую себя как одно парящее над землей око. Время замедляется, звуки густеют.
Перемахиваю через забор и зависаю в малиннике. Как тут прятаться?! Промеж каждых веток по столбовой дороге будто проложено.
Огибаю домик, чтобы поближе к склону, там малинник должен быть гуще. Он везде должен быть густой, я же видел-знаю все участки вдоль забора на высоком берегу.
Ощущение тела возвращается – сижу на травяной кочке, обняв колени и простреливая взглядом ветки-листочки, хлипкие и слишком редкие. Много света – они прожектор притащили, что ли? Не может такого быть, его же к небу не прицепить.
Видно и противоположный берег, пологий и утыканный дачными халапугами, хозпостройками, и вниз со склона – простор, а я наверху как памятник на горке.
Слышу: справа, на расстоянии в две ширины домика, выползают двое, цепляясь за колючки, чертыхаясь и пыхтя. А где мое дыхание? Его нет.
Дергают сетку ограды, пробуют перелезть. Хрена лысого! Она же сверху не протянута стальным тросом и телепается на полметра туда-сюда. Стоп. А я как перелез? Как веревочку переплюнул.
Наверно, это сон. Пронзительный и долгий. Сколько тут прятаться? Ночь всю сидеть на мокрой кочке, в малине, под ярким светом.
В памяти всплывает, как с батей весь день таскали мешки с землей через речушку. По хлипкому мостику из набросанных досок. На излучине оба бережка пологие. Укрепляли речной край своего участка.
А то весной вода разливается кругом и смывает слой почвы с нашей смородиновой плантации в 40 кустов. Батя сколотил подобие низкого забора высотой до колена, обкладывали вал блоками дёрна, нарезанными на другом берегу.
К ночи не то что меня – батю качало. Чумазые и шатающиеся, мы перебрались через речку, батя перекинул доски-мосточки на наш участок. Брели в темноте с одной мыслью на двоих: быстрее добраться домой.
Выбрели по пологому склону за границу садового хозяйства, к полю колхозному. Тускло. Видно как дюжина мужиков катают тюки соломы и тележками оттягивают к краю поля.
Какого черта батя поперся к ним? Досада прям трясла меня.
Да идем уже домой! Чего тебе от них надо?
И тут грохот-лязг-свет. Мужички будто разом подпрыгнули. Батя обернулся, крикнул: «Беги! Я их задержу». Встретились взглядами. И я побежал.
Холодок в теле вытягивает меня обратно, образы дня рассеиваются, слышу топот за домиком, за оградой – чуваки одолели преграду и бегут вдоль забора в разные стороны, по укатанной между полем и длинной полосой садовых участков дороге.
С того берега снова слышны возня-крики. Кажись, еще грузовики прикатили. В голову снова вползает мысль: я отрезан полем, обложен с обоих берегов, мне прятаться только здесь. Лишь бы только не собаки…
Собаки! Слышу с той стороны лай!
Как взрывом меня сдувает с травы – пролетаю насквозь малинник, забор и длинным прыжком ныряю в колыхающееся море колосьев: кисти лодочкой, руки вперед.
Стремлюсь махом дотянуть до лесополосы, что чернеет через полкилометра от сего края.
Плашмя, сминая стебли грудной клеткой и пузом, как торпеда вспарываю ниву. Руками-ногами поддеваю, толкаю землю, выбрасывая тело вперед. Пузом через футболку чую как перетекаю поверх каждой кочки, колосья приглаживаются как горячим утюгом по ночной росе. Позади темным шлейфом след-коридор.
Тягучее время. Отчаянно вжимаюсь, только нельзя ниже земли и каждым рывком надо к лесу. Силы тают.
Переворачиваюсь на спину и толкаясь пятками, отчаянно мельтешу ногами.
Кисти замком за шею, чтобы держать голову и уберечь от ударов по буграм.
Теперь слышу, как ветер волнами колышет ниву. Вижу прорезанный след за собой. Вижу небо и луну.
Луна смеется надо мной. Она сегодня полная, низкая.
И огромная, на два моих обхвата.
Обозревает сверху как бегут, удаляясь друг от друга, двое из охраны вдоль поля, а поперек – к лесу — скользит мокрая живая торпеда.
Да я как на блюдце, освещенном прожекторами!
К лесу швыдче! Там искать не будут… лишь бы не собаки…
Спиной скользить быстрее, чем на животе, только силы уже на исходе. Мокрый с ног до головы. Боты тяжелеют после каждого дрыга ногой.
Кажется, ползти еще вечность. В голове пусто. Превращаюсь в луну и, нависая над золотой нивой, наблюдаю, как измотанное тело отчаянно режет поле на две части, продираясь к лесному укрытию.
***
Решение
В чашку льется третья порция эспрессо – журчит, нагнетает духмян. Кофе ароматом наполняет кухню до потолка и продавливает в коридор. А высота в квартире такая, что можно на велосипеде стоя кататься, по цирковому. Следует заполнить весь объем.