Правильно. Новый припадок истерического смеха пузырился в горле, но она сдержала смех из страха, что уже не сумеет остановиться, если начнет. Потом, скорее всего, расплачется, а потом… нет, у нее нет времени на жалость.
И целую вечность не было.
– Ваша очередь говорить, – напомнил Ноа.
Рукава рубашки были закатаны до локтя, обнажая сильные руки. Он внимательно следил за показаниями приборов – настоящий мастер своего дела. Этот человек не из тех, кто делает дело лишь наполовину. Он умел управляться с самолетом! Наверное, он мог управиться с чем угодно, на что ему стоило положить глаз. Умный, грубоватый и решительный, как истинное дитя улицы.
Если есть в этом мире человек, который был бы в состоянии выслушать ее и помочь разработать план спасения, так это Ноа.
Однако Бейли колебалась. Да, если она откроется Ноа, это снимет с ее плеч тяжкое бремя. Да еще, возможно – всего лишь возможно, – она получит помощь, в которой столь отчаянно нуждается.
Хороший план.
За исключением того, что это может стоить ему жизни.
Плохой план.
Она ни за что не станет подвергать опасности еще одного человека.
Она безоружна против того, что происходит. Бейли росла в тихом богатом квартале, ходила в маленький частный колледж, прежде чем выйти за Алана и переехать в другой тихий и респектабельный квартал.
Сейчас она выбита из колеи. Дезориентирована. Бейли понимала, что должна сказать Ноа что-нибудь в свое оправдание, чтобы он не выдал ее полиции, но не слишком проговориться, чтобы не сделать его соучастником.
Возможно ли это?
Глядя в его грозные глаза, она гадала – сумеет ли утаить что-нибудь от этого человека? Еще больше – солгать ему?
– Вам необязательно знать подробности. Это не столь уж важно.
Он снова выругался.
– Просто довезите меня туда, – в который раз повторила Бейли. – Обещаю, вы меня больше не увидите.
На это он ничего не ответил.
Хороший признак. Так она сказала себе. И, как это ни смешно, чувство, которое бедняжка даже не сразу распознала, затопило все ее существо.
Надежда! Он это сделает и сумеет не навредить себе.
Но он бросил на нее взгляд. Если бы она сейчас стояла, непременно упала бы.
Зубы стиснуты, в глазах бушует ярость, обещая неминуемую расплату, и Бейли с трудом проглотила стоящий в горле ком. В голове отчетливо прозвучал тоненький сигнал тревоги, когда он сказал:
– Вот это вам так просто не пройдет. Обещаю!
Глава 4
Ноа не мог поверить собственным глазам. Однако эта женщина сидела здесь, во плоти; спутанная грива рыжеватых волос окаймляла гордое, испуганное и встревоженное – донельзя встревоженное – лицо.
Лицо Бейли Синклер.
Конечно, он ее узнал; ведь он часто рассматривал жену Алана Синклера. Аристократически высокие скулы. Рот, возбуждающий безумные фантазии, да еще глаза, которые красноречиво говорили: их обладательница не просто модель и сексуальная игрушка. Ноа сбил с толку ее мешковатый свитер, на несколько размеров больше, да еще джинсы. И все же Ноа досадовал, что не узнал ее сразу. Хотя смутное предчувствие не давало ему покоя с самого начала. Каким-то непостижимым образом, нутром, но он все же почувствовал ее. Странно, ведь обычно женщины не затрагивали его душу. По правде говоря, они мало волновали его. Всего лишь шесть месяцев назад он был самым востребованным пилотом в «Скай Хай Эйр». В своей жизни Ноа где только ни побывал и разбил не одно женское сердце. Однако он нигде не задерживался надолго, ни одно уютное гнездышко в мире не мог назвать своим домом, да, собственно, и не хотел.
До той авиакатастрофы.
Да, эта трагедия многое изменила. Ноа еще не осознал до конца насколько. И не понимал, что со всем этим делать.
Из раздумья его вывел дрожащий голос Бейли:
– Пожалуйста, Ноа, я ведь не нарушила ваших планов…
– Прекрасное оправдание, миссис! Уж лучше бы вы притворились сумасшедшей.
Она уставилась на него в ответ, а потом, кажется, сдалась.
– Мне очень жаль, – прошептала она, и ее сочные, чувственные губы задрожали. – Я очень сожалею, Ноа, что все так вышло. Просто мне было необходимо, чтобы все думали, будто я лечу совсем в другую сторону, то есть в Аспен. Сама я тем временем тайно собиралась на Мамонтову гору, но не смогла найти наличные, и кредиткой воспользоваться не вышло, а если бы вышло, они могли бы меня выследить, а время было так дорого… Ох, господи. – Она стала тереть виски, а потом… потом произошло нечто неожиданное для Ноа.
Ее глаза наполнились слезами.
Господи, только не слезы! Он всегда был бессилен перед женскими слезами. Беспомощный, растерянный – ничего хуже этих двух состояний он и вообразить не мог. К тому же перед ним была Бейли, предмет его тайных фантазий, что лишь осложняло положение. Он мечтал обнять ее покрепче, но отнюдь не для того, чтобы утешать.
Идиот.
Серьезно, он был полным идиотом, если позволял себе думать о подобном. Ноа знал, что мог бы взять эту женщину стремительным приступом, пользуясь моментом ее слабости. Может, и не разбился бы, занимаясь с ней любовью!
Его удерживало что-то другое. Он хотел бы сказать, будто тот факт, что она всегда действовала на него до неприличия возбуждающе, не имеет к делу никакого отношения. Но не мог, поскольку причина была куда важнее, нежели «горячий» фактор внешней оболочки Бейли Синклер.
Ее глаза расширились, а зрачки стали такими огромными, что Ноа почти не видел радужки – сплошная черная бездна! Ее дыхание сбилось до судорожного, а полные губы слегка дрожали. Кожа горела. Влажная кожа, покрытая капельками пота и слез.
Это могло бы его завести.
Ладно, уже завело, но женщина явно нервничала – на грани срыва. Смертельный ужас в глазах. Наверное, это его и доконало.
Кто-то наложил на нее лапы или угрожает ей.
Эта мысль показалась Ноа просто невыносимой. Невыносимо видеть ее неподдельный ужас и эту искреннюю настойчивость.
Итак, вопреки желанию Ноа, инстинкт защитника вскинул буйную и безрассудную голову.
Иисусе! Любопытство погубило кошку, да и его тоже, того и гляди, погубит.
– Рассказывайте дальше, – велел он, отбросив осторожность и стараясь в то же время держать самолет ровно и устойчиво среди надвигающейся грозы, которая зачем-то собралась так рано.
День ни к черту.
Она проглотила ком в горле, облизнула пересохшие губы. Ноа приказал себе не смотреть в ее сторону, строго-настрого приказал.
– Это… касается моих финансов, – вымолвила она.
У дамочки был богатый муж, который, вероятно, оставил ей миллиард. О чем ей беспокоиться?
– И в чем дело? Трастовые акции пошли вниз, и вам придется отменить заказ на суши?
– Его больше нет.
– Суши?
– Трастового фонда.
Ничего себе.
– Что случилось?
– Случился этот лживый, вороватый ублюдок, мой муж!
Отлично. Что-то новенькое. Ноа не был близко знаком с Аланом, но этот парень всегда казался дружелюбным и обаятельным; люди слетались к нему, как мухи на мед.
– Так вы говорите, что он воровал и лгал?
– Да. До того как отправился на тот свет.
Домашние неурядицы? Однако Алана не было в живых уже несколько месяцев.
– А при чем тут Мамонтова гора?
Тут она сжала губы и отвела взгляд. Ах черт! По опыту Ноа знал, что сие означает. Сейчас начнется вранье. Или, может быть, сокрытие части правды; лично его не устраивало ни то ни другое.
– Мне нужно кое-что забрать в одном из его отелей, – сказала Бейли, по-прежнему не глядя на Ноа.
Значит, о подробностях умолчим.
– Кое-что? Или кое-кого?
– Кого, например? – спросила она.
– Откуда мне знать? Это ваши дела…
– Нет. Кое-что. Но, гм… – Она снова смотрела в сторону. – Но мне необходимо сделать это быстро. Вчера было уже поздно.
– А угонять мой самолет было не поздно?
– Я не угоняла ваш самолет, – сказала Бейли с такой чопорностью, что Ноа захотелось рассмеяться – да только в сложившейся ситуации не было ничего хотя бы отдаленно забавного. – Вы все равно туда летели, – завела она старую песню.