Это тоже коммерческая информация, не так ли?!
Каламатиано. Я ничего не знаю об этом послании.
Карклин. Пшеничко, кто вам дал адрес Каламатиано?
Пшеничко. Адрес Каламатиано-Серповского мне дали в нашем штабе.
Карклин. Как мог знать штаб повстанцев адрес коммерсанта, живущего на конспиративной квартире под чужим именем? (Обращаясь к Каламатиано.) Как вы думаете объяснить наличие в штабе наших врагов вашего конспиративного адреса и вашего конспиративного имени?
Каламатиано. Я никак не могу этого объяснить.
Крыленко. Считаете ли вы содержание документа, привезенного вам Пшеничко, политическим, а отнюдь не аполитичным?
Каламатиано. Да, считаю, но я утверждаю, что никакого отношения к этому документу не имел.
Крыленко. Обвиняемый Ишевский, вы писали эту записку Каламатиано? Ознакомьтесь, пожалуйста.
Ишевский. Да, это писал я.
Крыленко. Цитирую:
«2 июля 1918 года.
Милостивый государь Ксенофонт Дмитриевич!
Считаю, что наступило время подвести итоги нашей совместной деятельности. Содержание моего доклада, сами понимаете, далеко вышло из тех рамок, которые вы передо мной ставили первоначально. С первых же слов ваших после моего возвращения из командировки я заключил, что «фирма» и «условия транспорта» не что иное, как маска, прикрывающая политическую и военную разведку. В этом направлении я и вел наблюдение во время моей командировки».
Крыленко. Ишевский, скажите, вы считаете работу Каламатиано — в том плане, в каком он ставил задачи перед вами лично, — шпионской?
Ишевский. Лично я виновным себя ни в чем не признаю, ибо, убедившись, что Каламатиано явный разведчик, я всю связь с ним прекратил.
Крыленко. Значит, Каламатиано ставил перед вами шпионские задачи?
Ишевский. Я это написал со всей ответственностью и продолжаю считать это очевидным сейчас.
Каламатиано сидел бледный, с залегшими синими тенями под глазами. На лбу у него выступил пот, он старался скрыть дрожь в руках. Факты неумолимо изобличали его как шпиона иностранной разведки, поставившей целью свержение Советской власти.
Суд перешел к допросу Александра Фриде, который сразу же заявил, что он готов признать за собой какую-то вину как ближайшего сотрудника Каламатиано, но только не в шпионаже.
Крыленко. Я хочу прочитать документ, имеющийся в деле. Цитирую:
«В Тамбове формирование частей Красной Армии протекает крайне медленно. Из семисот красноармейцев, готовых к отправке на фронт, четыреста человек разбежались. В Липецке вообще отказались ехать на формирование, сказав, что будут защищать интересы Советов только в своем уезде. Здесь также полное отсутствие патронов, оружия, снарядов».
Это отрывок из донесения вашего агента Солюса, которое вы поручили уничтожить матери. Не так ли? Ознакомьтесь, пожалуйста, с листом дела номер 192, том три.
Фриде(осмотрев лист). Да, это тот документ,
Крыленко. Это коммерческая информация?
Понимая, что бессмысленно отпираться от неопровержимого факта, Фриде на вопрос обвинителя не отвечает.
Крыленко. Это вы дали указание агенту Хвалынскому подыскать для Каламатиано конспиративную квартиру?
Фриде. Я.
Крыленко. Вы дали задание агенту Хвалынскому достать для Каламатиано чужой паспорт на имя Серповского?
Фриде. Да.
Председатель трибунала спросил А. Фриде, считает ли он обычным, когда торговый представитель живет в чужой стране с подложным паспортом и на конспиративной квартире?
Фриде попытался увильнуть от прямого ответа, спрятавшись за неопределенную фразу: дескать, все зависит от того, как рассматривать эту проблему.
Карклин. Я прошу ответить: закономерно это или нет? Нормально или нет жить по чужим документам в чужой стране?