– Ты же знаешь, что Лаис не разговаривает со мной! Мы все очень волновались, в твоём возрасте уже нельзя беспечно…
К счастью, уже показалась спасительная дверь спальни. Виттория юркнула внутрь и поспешно закрылась на ключ. Из темноты сочувственно вылупился подкроватный монстр – мохнатая клякса с глазами, как плошки, и с множеством цепких рук. Дядя снаружи продолжал бубнить что-то укоризненное; разом навалилась неимоверная усталость и глупая, детская злость на отца, который отчего-то продолжал терпеть семейку сводного братца под своей крышей, вместо того чтобы выставить их.
«Такое чувство, что Дуду с жёнушкой и сыном ему дороже собственной дочери», – подумала Виттория – и сама на себя рассердилась за эту мысль.
Конечно, отец любил её – а братца не выносил, иначе гораздо чаще бывал бы дома и не пропадал бы в академии все будни, выходные и даже праздники.
– Тяжёлый день, – зачем-то вслух оправдалась она перед подкроватным монстром, который пялился уж совсем понимающе. – Мне надо хоть несколько часов отоспаться перед ночной вылазкой. Буду благодарна, если посторожишь… я тебе пончиков потом куплю, – добавила она, вспомнив Летицию.
Глаза у монстра стали откровенно голодными. Он выполз из-под кровати, перетёк через комнату и просочился под дверью. Дядя снаружи сбился с ритма, ругнулся под нос на сквозняки и дурное самочувствие – и потопал к лестнице.
Виттория перевела дух.
Родная спальня, порядком захламлённая коробками из общежития, казалась совершенно чужой. Шесть лет она пустовала; шесть лет здесь кто-то убирался, регулярно менял постельное бельё, поливал цветы на окне, перекладывал с места на место книжки и безделушки на письменном столе… Ждал, что Виттория вернётся наконец и проведёт тут не одну ночь, а много, может, даже останется навсегда.
А она, неблагодарная, приезжала только по выходным. И сейчас, когда счастливые школьные деньки закончились, опять планировала куда-то слинять – всё равно куда, на самом деле, лишь бы подальше.
– Извини, мам, – шепнула Тори, падая на кровать и перекатываясь так, чтоб замотаться в плед, как в кокон. – Я не могу на чужом… на готовеньком. Каждый Флорабелио должен построить свой город, хотя бы маленький…
Заснула она мгновенно, как бывает лишь тогда, когда чувствуешь себя в полной безопасности.
По ночам Сити с ностальгией вспоминал, что он вообще-то частично построен на оврагах, и воздух в городе, особенно на боковых тёмных улицах, становился холодным и сырым. Гадюки из-под камней, правда, не выползали – скорее всего потому, что их тут не водилось вовсе.
Но зато появлялись разные сомнительные элементы антропогенного происхождения.
– Эй, ты! Я тебе говорю! Сумку гони, живо! Чего вылупилась?
Юбка, которая обладала удивительной способностью отпугивать работодателей, мелкое хулиганьё притягивала со страшной силой. Виттория грустно вздохнула, оглядывая тупичок, где, томясь от интеллектуального безделья, покуривали в ожидании лёгкой добычи два не самых лучших представителя рода человеческого.
«Знали бы вы, ребята, в какой компании вы тут коротаете ночь», – подумала она.
Разнокалиберных монстров между мусорными баками набилось столько, что хватило бы на провинциальный зоопарк. А сколько ещё их таращилось из приоткрытого канализационного люка, свисало гроздьями с глухих стен и с проводов…
– Привет, чудовища, – поздоровалась она вежливо с монстрами и залезла в карман куртки, извлекая горсть карамелек. – Пончиков у меня нет, но, может, угоститесь?
Сразу несколько мохнатых, чешуйчатых и просто неописуемо жутких лап потянулись к лакомству. У одного из хулиганов выпал окурок из приоткрывшегося рта; второй же, кажется, ничего не заметив, ссутулился и, сжав кулаки с выразительностью актёра в любительском школьном театре, целеустремлённо зашаркал по подворотне.
– Ты чё, очень умная, да? Сумку дай, я сказал!
– Да это я не вам… ой!
От пинка в живот, не особо-то прицельного, Виттория кое-как увернулась, но сумку удержать не сумела: парень сдёрнул её одним ловким рывком, выдающим долгую и активную практику. Карамельки просыпались на асфальт; глаза у монстров стали недобрыми. Первый, самый благоразумный хулиган стал бочком, бочком пятиться из тупика, а потом рванул по параллельной улице так, что пятки засверкали. Его менее сообразительный товарищ, к несчастью, так увлёкся изучением добычи – заговорённые шнурки не поддавались, и сумка не открывалась – что не обратил на это скоропалительное отступление никакого внимания.
«Ну, уличные драки никогда не были моим коньком, – мысленно признала Виттория, раздумывая, как бы поаккуратнее вернуть своё имущество. – Ладно, попробуем подлог».