Девчата молча глядели чугунными рожами. Без прямых команд, здесь, видимо, тоже не обойдешься. Ткнул пальцем в ближайшую:
— Ты — показываешь мне туалет. А ты, — сказал второй, — ищешь боярыню, и спрашиваешь, когда и куда мне подойти на ужин.
— Но она не велела ее искать!
— Это ты не так поняла, чего она хочет, — пресек я ропот, пусть и временно, но подчиненного мне человека. — Она запретила уточнять мои приказы. Сейчас я вам хозяин, и я голоден! Пошла быстро!
Тетка замела юбками по коридору. Конечно, мини-юбку ей носить уже поздновато, но чуть-чуть укоротить платье бы не помешало. Другая уже вцепилась мне в левую руку. Мягко высвободился: обойдусь. Время слабости уже прошло. Показывай-ка дорогу. Она бойко засеменила в нужную сторону. Вышли из туалета, вернулись в выделенную мне комнату. Велел подать отвар мыльного корня, помыть руки. Махом притащила. Видать, попадать на конюшню, с ее карательными функциями, и превращаться там в сидорову козу, было неохота. Поданный взвар пенился не хуже Любиного — тоже умеют хорошо делать.
Пришла хозяйка: ужин готов, и мы погнали в столовую. Боярин уже сидел за столом и наливал себе водочки. Я тоже пододвинул свою чарочку, решив выпить после такой нагрузки, как сегодня. С работой ведуна — и не сравнишь!
Хозяин от удивления аж открыл рот.
— Лекари же не пьют!
— Мне можно. Я немножко другой, посильнее.
— Это точно, — крякнул он, и бросил быстрый взгляд на жену — видимо вспомнил предыдущие неудачные попытки.
Булькнул и мне. Ахнули и заели. И эх, хороша боярская жизнь! Можешь всю жизнь ничего не делать, и как сыр в масле кататься. Человеку, вроде меня, который на ровном месте затевает новое дело при уже имеющемся достатке, и поедет в глухую чащобу учиться, осталось только и позавидовать.
Очень хорош и крупен был сом. Катя подавала куски от экземпляра поменьше. А этот здоровяк лежал, аккуратно порезанный на большущие куски на серебряном блюде. К нему прилагалась здоровенная ложка из того же благородного металла. После переезда тоже обзаведусь серебряной посудой.
Блистал и повар. Его рябчики так и манили своими легчайшими изысканными привкусами. Незначительная горчинка придавала блюду
необычайную пикантность — все было объедение. А расстегаи и кулебяки — просто изумительны. Блины с черной икрой удачно дополняли стол. И все это, всего лишь дополнение к неимоверных размеров сому. Редко я так объедался!
Да уж, все изыски грядущего, все эти крабы и креветки, кажутся слабоваты против блюд из сома и рябчика. Да и красная икра, даже и в обнимку с черной, уступает свое коронное место вкуснейшей щучьей! Ели молча, лишь изредка набулькивая себе для аппетита горячительный напиток. Даже и боярыню привлекла эта немудреная задача, и испросив моего разрешения, она принялась наливать себе заморское винишко. Из-за стола еле встал.
Мы с боярином прошли в кабинет для разговора. Упали в редкие для Руси в ту пору кресла и вытянули ноги. Он начал:
— Получилось у тебя хорошо. Давно ее такой не видел — какая-то живость в бабе появилась. А то целыми днями и ноет, и ноет…, невозможно слушать ее жалобы. Аж недобрые уже мысли стали появляться: постричь ее в монастырь, отправить пожить к брату в Киев или к взрослым уже детям. А мы ведь много лет уже прожили вместе, семь пудов соли успели съесть на двоих. Женился по сильной любви, а сейчас чую — сердцем уже прирос! Расстроится она — и я мрачнее тучи. Плачет? На весь день из колеи выбит. У нее сердце каждый день прихватывает? И у меня щемит. Того и гляди, обоих на кладбище свезут и закопают. Хотел отвлечься — бабенку завел. И что за притча: с той лежу, а об этой думаю. Тут уж не до чужой ласки. А после тебя — по дому бегает, песенки поет, весела необычайно. Все, как в прежнюю пору! И надоело, видать, целыми днями валяться на кровати и ныть: сама с кухаркой за сомом побежала для тебя. Совсем переменилась с твоей легкой руки. А надолго нам это счастье?
Я улыбнулся — навсегда.
— Не ошибаешься?
— Если что, присылай людей за мной, махом подскочу. И деньги твои отдам, и жить у тебя буду, пока точно не вылечу.
— На деньги мне наплевать. Тревожит другое: почему эту паскудную болезнь другой ведун даже облегчить не смог, а ты вон как изловчился?
Задумался: открыться или нет? Неизвестно, как к этому относятся сейчас. Двадцать пять лет назад, когда заезжий князь исподтишка и по— подлому убил чародея ударом в спину, бояре были за власть. Поглядел на пожилого собеседника: а ведь он и в ту пору был уже далеко не мальчик, на чью сторону встал? Может, топор выборному правителю Новгорода точил?