Я сидел, пораженный силой этой любви. Никогда такой не встречал. Что там Ромео и Джульетта! Те щенки! Ни детей, ни плетей — один ветер в башке у обоих. Сошлись-разошлись, через год уже враги. А здесь…
— Вы давно вместе?
— Уж двадцать пять лет. Детей двое, сыновья. Отдельно живут. У старшего уже жена беременна. Ты заходи к нам иногда. Вдруг я умру, не оставь ее заботой.
Пробежался по нему глазами:
— Проживешь еще немало.
— А она?
Да, тут свое — все ерунда. Главное — это ей помочь, защитить. Линии боярыни я помнил хорошо.
— Тоже должна пожить вволю.
— Приглядишь?
Кивнул. Сила русского духа видна была в полную мощь. Не все же ее в боях показывать. Мы не только воюем и строим — мы еще и любим. И как любим! Если в 20 веке говорили иностранцы: никто так не может воевать, как эти странные русские, мы еще можем крикнуть отсюда, из 11 столетия: и любить!
Никакая нация мира: ни романтичный француз, ни эмоциональный итальянец, ни расчетливый немец через двадцать пять лет совместной жизни на это не способны. А у нас это прослеживается через века. Вот аукнулось здесь, а отозвался из 19 века Гоголь своими «Старосветскими помещиками». Такие чувства не придумаешь, это вам не дешевенький женский любовный роман. Их надо увидеть своими глазами.
Вот и мы с женой тоже прожили двадцать восемь лет вместе. И детей так же двое. И в душе покой. А что осталось? Уважение и привычка. Что ж, не всем дана такая русская силища. В любом деле есть богатыри, а есть рядовые воины. Даже из очень смелой мыши медведя не сделаешь.
Зашла боярыня, мельком глянула на рассыпанные по столу украшения:
— Взял?
Боярин кивнул.
Никогда в жизни не испытывал зависти: ни в деньгах, ни в квартирах, машинах, успехах. А тут испил это чувство полной чашей! И глянув, как они дружно сгребают в ларец вершины чужого таланта, понял: эх обошла судьба, эх обделила…
— Михаил, а ты золото-то дал?
— Да не берет!
— Это серебро. А золотишко — это так, для забавы. Тоже подарок.
Споров уже не было. Принесли изрядный мешочек веселья для попаданца. Позвали и усадили дружинника караулить творчество Соломона и металл, за который гибнут люди. Судя по его решительному лицу, у него у живого отнять это было невозможно. Понимал, что о дряни так заботиться не будут.
Хозяйка спросила:
— Может еще по рюмочке выпьем?
Мы кивнули. За вторым ужином, наверняка полезным для похудания и тоже очень обильным, откусывая от очередного расстегая, поинтересовался:
— А как в Новгороде меняют серебро на золото?
— Как и везде — один к двенадцати.
А в будущем — один к пятидесяти. Ох и переоценили у нас этот драгметалл, ох и переоценили… Просидели допоздна. Переться куда-то ночью было неохота. Игорь и Люба знают, куда я ушел, а жены у меня в этом времени нету, отчитываться не перед кем. Завалился почивать у гостеприимных хозяев. Те были только рады.
В уютной боярской постельке в голову лезли странные мысли. В теперешней Руси добычи серебра не было вообще. Самородками под ногами, как золото, оно не валяется. Из истории знал, что получить серебро нелегко — надо добыть руду, а уж из нее выплавить благородный металл. А золота на нашей земле и без Урала хватало — мой ситом сколько влезет, хапай валяющиеся слитки, кому не лень. Вспомнилось, как еще в брежневскую пору в какой-то советской газетенке прочел о том, что золотишка, если не лениться, можно намыть и в подмосковной речушке. И ездили люди, и мыли. А в средневековой Европе не водилось золото. Так и давай, грабь Русь-матушку! Сделай серебро дороже золота и греби у русских бестолковцев чего хошь! Не тут-то было. Почему-то при сегодняшнем курсе Русь качает из стран с каменными замками в свои деревянные терема все, что ей захочется. Так где же сегодняшний мировой центр финансовой империи? Во второстепенных на данный момент западных странах, или, что гораздо верней, в Киеве, или во Владимиро-Суздальском княжестве? Вероятнее всего, чтобы любопытные враги с большими мешками близко не подсунулись, этот центр уходит время от времени вместе с градом Китежем под воду. В общем, что в 11, что в 21 веке — опять сомнения, опять догадки…