— Владимир, пошли.
Ну, слава богу!
Я извинился, обиженный ушкуйник буркнул, что сам меня найдет.
— Одного раза должно бы хватить. Ты молодец, держался как мог — заметил ведун.
Уходили весело. Мы бодро маршировали, пес грациозно махал остатками хвоста — собаки остро чувствуют настроение хозяев.
Я посмотрел на часы: на мои вилянья ушло пятнадцать минут. Вспомнил о пройденной в той жизни школе: о длиннейших рассказах иных старушек в ответ на простой и ясный вопрос о том, что и как болит, о дочке, о внучке, о том, как их бережно лечили в прошлом веке вдумчивые врачи, с обязательным указанием имен, обстоятельств, важных в данный момент, когда ждут «Скорую помощь» срочные больные.
У базара встретили музыкантов, которые опечалились от неожиданного известия. Напомнили об именинах у купчика. Да, совсем забыл… Ребята ныли всей толпой: теперь все сорвется, надо будет деньги возвращать, а уже стихи написаны… И об этом тоже забыл! Взял бересту, прочел. Приемлемо. Постоял, подумал. Решив, скомандовал своим: ждите!
Отправился к Игорю, объяснил ситуацию. Предложил догуливать без меня. Ведун сказал:
— Подождем пока с Потапкой здесь.
Я отправился решать проблемы оркестра. Спросил, есть ли на рынке писец? Сидят рядом друг с другом человек пять. Ответ порадовал. Хорошо, что писцы не разбежались по базару. Одного вдруг нет, броди тут по рынку. Объяснил ребятам идею, и мы отправились к будущим служителям канцелярий. Мысль была такова: на именины парни идут одни. Певец у них есть. Недостаток всего один — мало песен. Махом прикинул, у какой иностранщины взять музыкальное сопровождение для стихов нашего поэта. Сейчас я напою им еще пять песен, писец запишет. Их дело — запомнить музыку. Голосистый пусть поет с бересты. По ходу можно приплясывать и рассказывать анекдоты. На ропот купчика о моем отсутствии, этим козырнуть, особенно написанной, за одну ночь, для него и, что особенно ценно с его именем песней — в договоренности этого не было. Будет выламываться дальше, пусть идет к скоморохам. Если договорится с ними, вернуть деньги.
Из писцов я выбрал одного. Часть писак была занята. Из оставшихся этот гляделся посолиднее прочих, вылитый столоначальник будущих времен. На вид ему было лет сорок, бородища здоровенная.
Объяснил, что буду петь, он это писать, каждую из композиций на отдельном куске бересты. В голове вертелась мысль, что при отказе умельца, процесс удлинится вдвое. Сначала надиктовал писцу, потом напел ребятам. Ожидание ведуна может сильно затянуться. Потапу бродить на веревке, наверняка не понравится. Ответ порадовал.
— Справлюсь, — прогудел густой бас. — Стоить будет вдвое дороже.
Торга не было. Нам и первичная-то цена никому не ведома. Я взялся петь, он записывать. Работа пошла. Музыканты подбренькивали сзади. Писец отставал, но ненамного. Я не торопил, позволяя ему меня догнать после каждого куплета. По окончании каждой песни брал бересту и проверял текст. Довольно-таки быстро закончили, уложившись в полчаса, и я убежал.
Мы с Игорем решили все-таки нагулять собачку без поводка и пошли к лесу. Выйдя за город, поводок сняли и, воодушевленный таким успехом, Потап унесся. По пути Игорь рассказывал, как правил Елену, избавляя ее от заложенного с детства предрассудка: следования родительской воле всегда.
— Главное для девушки — выйти замуж за любимого, а не за навязанного родителями. Теперь она должна бы шмыгнуть с ушкуйником из дома в скором времени.
Я поблагодарил за помощь. Пес то исчезал за деревьями и густыми кустами, то появлялся.
— А волки его не съедят?
— Он волкодав, отобьется.
Найдя здоровенный ровный пень, присели на него оба. В полной силе сегодня одна собака. Ведун улыбнулся.
— Не хотелось бы сегодня больше лечить, пролежать охота целый день в холодке, отдохнуть.
Посидели, поговорили о медицине 21 века. Я рассказывал, Игорь поражался.
— Вам и ведуны не нужны!
— Еще как нужны. Они есть, называются экстрасенсы.
Перечислил их функции: лечить, искать вещи и людей, видеть прошлое и будущее. Хороших очень мало. Ведун подумал и сказал: скорее это волхвы.
За тысячу лет многие слова исчезли. Мы знаем другие названия тех же вещей. Историки, узкой кучкой, истолковывают забытое, зачастую ошибаясь. Есть периоды жизни государства и известных людей, не охваченные никакими доступными на данный момент документами. Есть и свидетельства, от людей, родившихся лет через двести-триста после изучаемых событий. Присутствует немало и фальшивок. Поэтому история до сих пор многими и не считается наукой.