— Отпускай! — прозвучала в мозгу желанная команда.
И я отпустил руку мудреца с чувством глубокого облегчения. Уфф!
— Эх, ребята! — с горечью ответил мне волхв, — неужели бы я от вас скрыл свои знания о дельфинах, если б они у меня были! Наплевал бы на черных, вперед вашей ватаги поскакал бы! В мои 110 лет, мне терять уже нечего, жизнь прожита и достойной смерти был бы только рад. Но нету о дельфинах в моей голове ничего! Кругом пустота! И никому ничего из наших неизвестно.
— А про предсказание митрополита что думаешь? Может быть он и прав? — спросил я с уже неподдельным интересом.
— Может быть, — согласился Агний. — Мы давно о Ефреме знаем. Предсказывает будущее куда там нам! Большую силу ему дарует Господь. Правда, говорят, ослаб уже митрополит, ушла от него сила, теперь может и ошибиться — старость не радость. Какая еще от меня помощь нужна?
Пока Богуслав думал, я выпалил:
— Жене Забаве в Великий Новгород весточку бы передать. — И с тревогой: — Или невозможно это?
— Это в наших силах, — успокоил меня Большой. — Пиши коротенькое письмецо мелкими буковками, голубиной почтой отошлю Добрыне. Думаю, он твою жену махом сыщет.
Тут же волхв добыл из моей седельной сумки бересту, оторвал кусочек по размеру, и я накарябал Забаве письмо.
Забава! Мы победили черных. Я не ранен. Вернусь не скоро.
Тут свободная площадь практически закончилась — велика ли лапка у голубя! Вот страуса бы к этому делу приставить — пиши не хочу! Но не заселила такая шустрая и ходкая птица русских просторов, а всякие дронты с длиной лапы в метр неудачно вымерли.
Что-нибудь важное, вроде: люблю, скучаю, целую — писать было негде. Подпись тоже никуда не лезла.
В это время Богуслав спросил кудесника:
— А с Францией связи нет?
— Мало того, что ее нет, так и связываться нам в этих землях не с кем.
Слава вздохнул и отстал от Большого волхва.
Я для верности решил уточнить:
— Подпись на моей писульке поставить негде. Переписать?
— Дай-ка.
Агний с трудом вчитался, и, пряча бересту за пазуху, дал мне ответ:
— И так еле-еле втиснуто. Еще больше ввернешь, перекособочишь все, вообще будет не прочесть. Добрыня скажет, от кого цидуля — голубь-то к нему прилетит.
Ну, что же, давайте прощаться. Удачи вам. Как я вижу будущее, именно вам должно повезти. Прощайте, — и волхв ушел.
— Вот так: пришел, ушел и взятки с него гладки! — сварливо заметил Богуслав. — А мы тут крутись как хочешь! И с Францией связи нет!
Все антеки тебе были плохи, подумалось мне. Вот теперь и варись только в нашем, человеческом котле, в собственном соку до самой Франции.
Потом я подошел к Матвею, отвел его в сторонку.
— Что, Володь, опять битва впереди? — молодцевато спросил он, — хорошо бы с Кузьмой на пару сабельками помахать, повеселиться!
— Если нас половцы в ближайшие дни в дороге не прихватят, обойдемся без этакого веселья, — снедаемый завистью к ушкуйнику, объяснил я. — Доведете ватагу до Херсона, и оба можете быть свободны. К молодой жене отправишься, порадуешь Елену.
Из горла молодца вырвался дикий победный клич, и он исполнил несколько акробатических трюков.
Потом Матвей немножко опамятовался и тревожно спросил:
— Вдруг снова черные навалятся, а я уже уйду?
— Сообщение нам с Богуславом было, — поделился я, — притихли темные кудесники, большой войны испугались. Других значительных опасностей не предвидится.
— А как же сельджуки?
— К туркам-сельджукам тебя вообще брать нельзя. Языка не знаешь, вид твой для Империи странен. Попытаются задержать для выяснения, драку затеешь.
— И подеремся!
— На это ты всегда горазд был, — хмыкнул я. — Только против нас тогда целую дружину двинут, и мы не выстоим, а все великое дело насмарку пойдет. В сути, мы ведь не храбрость свою показывать идем, нам от Земли погибель надо отвести. И за меня тревожиться нечего — одним взглядом могу вражину убить, и не одного, а вот есть у нас люди, которые в бою, как дети, и всех я их домой отсылаю. Им-то охрана и понадобится.
— Кто же это?
Я начал перечислять.
— Протоиерей Николай, — это раз. Татьяна с Олегом — два.
По богатырке и оборотню споров почти не было. Ушкуйник спросил только:
— Она же здоровенная, осиляет всех, чего ее караулить?
— Осиляет пьяную шелупонь в кабаке. А против хорошего бойца она не ловка.
— Это верно! — согласился Матвей, вспомнив их поединок, в котором он одолел Татьяну в считанные мгновения.
По Олегу тоже все было ясно: пока оборотень в волка перекинется, его уже успеют на веревку три раза посадить или просто прибить.