— Ну это я всегда пожалуйста. А вот прибыль считать не умею, не обучен. Для меня прибыль, — это тайна за семью печатями.
— Ничего хитрого тут нет. Вкладываешь в изготовление коляски рубль, продай ее за два. Рубль уходит на материал, оплату работы мастеров, приказчика, отчисления рынку, подати. А вот второй рублик пожалуйте мне в кошель — он и есть моя таинственная прибыль.
— И это все?
— Все!
— А в чем же были трудности? Деньга-то, поди прет дурная.
— Это она при мне перла. А надо было это все придумать, подобрать хороших мастеров, раскрутить сбыт. Все всегда кажется легко, когда кто-то другой это делает. А возьмешься обустраивать сам, то тут, то там на каждом шагу какие-то трудности и неувязки образуются.
Да и уже налаженное дело без хозяйского присмотра захиреет, неведомо, что там без меня сейчас творится. Такова жизнь. А ты вникнешь и разберешься, я в тебя верю.
И увидишь если, что что-то где-то надо поправить, не межуйся — смело вкладывай туда часть прибыли! Не в деньгах счастье. Главное, чтобы дело без меня не захирело совсем, не встало. Сбыта зимой нет? В запас делай! Распродажу по себестоимости объявляй! Мастерам нельзя давать разбежаться, плати им по любому до весны, а там работа опять закипит, все и окупится.
— А чем так уж мастера важны? Их в Новгороде немало. Уйдут эти — других наймем.
— До весны если встанешь, хороший мастер делать кареты к тебе уже не пойдет. Прежние, у кого уже все навыки именно на изготовление колясок выработаны и заточены, к тебе уже не вернутся — все постоянство и уверенность в завтрашнем дне любят, а они своим прежним клиентам уже раз были вынуждены отказать, польстившись на мою высокую оплату.
Второй раз их на этот же крючок не подцепить — не заманятся. Ты будешь вынужден нанимать всяких бракоделов и пьяниц, начнешь делать всякую дрянь и хлам на колесах. Через это пойдет о нас дурная слава, покупатели разбегутся. Бояре и богатые купцы народ нравный, назад их уже никаким калачом не приманишь. Это сейчас мы признанный торговый дом бояр Мишиничей, ставим свое клеймо «М» на каждую карету, и нареканий на свой товар не имеем.
А уж если бракоделами себя выставим — пиши пропало! Продавай лабаз и иди пьянствовать да жаловаться на горькую судьбинушку, как это у нас принято.
Когда крупное дело ведешь, не жадничай из-за гроша, не давись за каждый медяк — эта экономия гораздо дороже тебе обойдется.
— А если и прибыли не хватит, тогда как вертеться? Зима, она длинная!
— Выдам тебе письмо к Забаве, у нее в запасе денег много. Я ей серебра с большим запасом оставил.
— Да, с такой ухваткой ты не разоришься! Это, пожалуй, даже лучше, чем способности к пению и лечению. А я все поражался, как это ты на ровном месте и без начального капитала обогатиться сумел. Думал, просто везуха привалила! А тут вон оно что.
Ты мне поподробнее завтра вечером все расскажешь, чтобы я подводные мели да камни обошел, тогда можно будет и взяться. Не пойму только, чего ты перед самым концом похода меня отсылать взялся? Несколько дней разницы и вместе домой возвращаться будем.
— Даже при самом удачном раскладе нам с Богуславом из Константинополя придется во Францию ехать, а туда очень далеко. Сколько будем плавать туда и назад скакать — неведомо. Не через несколько дней после тебя я вернусь, а гораздо позже.
— А чего ты так перед Богуславом гнешься? Он тебе не хозяин!
— Он мой побратим, и этим все сказано. А ты до сегодняшнего дня считался моим. Не хочешь выполнять мою просьбу, не выполняй. Я обойдусь, не маленький. Приеду к разрухе, опять все с чистого листа начну — не впервой.
Но можешь забыть про то, что мы когда-то были побратимами — побратимам в таких вещах не отказывают.
Помолчали.
— Извини, — повинился Матвей. — Обгадился я. Совсем забыл, что он тоже твой побратим. Конечно все переделаю.
— Не забудь рассказать Забаве, что я ее люблю пуще прежнего, очень тоскую и каждый день о ней думаю. Отвлекли, мол, очень срочные дела во Франции, невозможно отменить.
— И в Америке! — пискнул Боб Полярник.
— Заткнись и не мешай, — цыкнул я, — не заработал еще на Америку!
Внимательный Матвей заметил на моем лице отзвуки короткого диалога с инопланетянином.
— Что это у тебя личность как на последних словах перекосило? За меня не сомневайся! Все, что смогу — переделаю, все, что велел передать — слово в слово перескажу.
На том этот разговор и закончили.