— Согласен. Все деньги обычно у меня, вилять не буду.
— Дружина с ним пьет?
— Нет. Умаял уже всех за последний год. Раньше пореже было, терпели. Сейчас прячутся, кто куда.
— Молодой?
— Средних лет.
— А жена, дети?
— Как запьет, у ее родителей отсиживаются.
— А, предки его, тоже пьющие были?
— Нет. Он первый такой.
Мы уже шли по адресу. Егор неожиданно вспомнил.
— Мастер, сегодня княжьего дьяка видели. Рассказал, что с вымогателями поступили так: красномордому отрубили голову — признался у ката в слишком злых делах. Второго секли до посинения. Девку пороли тоже изрядно. Обоим велели убираться из Новгорода. Поймают еще раз — ноздри вырвут или башки лишат. На входе нас никто не встречал. Провожатый довел до нужного покоя. Боярин уставился отечными и налитыми кровью глазами, рявкнул:
— Кто такие? Почему не знаю?
На лбу коричневела даже не линия, а широкая лента. Внезапно пришла дерзкая мысль: а может зря ведуны пытаются исправить ее? Может, нужно рвать? Сказано — сделано. Пока слуга объяснял хозяину, кто мы и зачем, подобрал нужную музыку. Слова роли не играли. Потом мы начали.
Вначале пошли задорные мелодии, потом спокойные, затем навевающие сон. Оживившийся было Василий пообмяк и расслабился. Усыплять его не было резона. Навыка у меня никакого не было, уверенности в своих силах тоже. Подойдя ближе, резко взмахнул рукой. Лента порвалась. Боярин дернулся, что-то заворчал. Впрочем, это быстро закончилось. Потом его взял сон, и он захрапел, уткнувшись лицом в объедки.
Спели мы шесть песен, но речей о возврате части денег не было. На прощанье служивый захотел узнать, что это я делал руками. Отговорился, что так по песне положено — кто его знает каков будет результат. Вдруг знатный муж помрет, Иванковичи будут мстить всем боярским родом. Кровники были не только на Кавказе. С тем же успехом зарежут и тут. Откланялись. Договорились с музыкантами встретиться завтра, и, поделив деньги, разбежались.
Утром позанимался с ушкуйником, искупался, невзирая на тучки, периодически закрывающие солнышко, и вернулся в Кремль. Владимир повел меня на конюшню, показать свое хозяйство. Лошади были ухожены, бока лоснились. Боярин их явно любил — ласково трепал некоторых по морде, кое-кому оглаживал холку. Показал своего коня, носившего его и в боевые походы, и в странствия. Было видно, что и красавец его любит — терся головой и фыркал как-то по-особенному.
Конюший спросил, не нужно ли мне куда-нибудь ехать.
Я ответил, что поеду прямо завтра с утра, и транспорт очень нужен. Володя подозвал конюха и поручил подобрать крепкого конька для меня на время поездки. Я объяснил, что на лошади даже не сидел ни разу, и, честно говоря, побаиваюсь. Да и залезу ли сам, это вряд ли. Боярин велел подобрать самую смирную лошадку. Такую сразу же нашли, и повели на двор, чтобы меня обучать. Коневод уверил, что Зорька и не взбрыкнет, не укусит и не понесет. Кобыла не молода. Правда и в юности отличалась очень ровным и спокойным характером. Владимир сказал, что подойдет позже и ушел.
Конюх представился Александром и начал меня приспосабливать к быту наездника. Он выдал мне кусок круто посоленного хлеба для знакомства и пошел за седлом и прочей сбруей. Я подошел к лошади с опаской: раньше с ними никаких дел не имел, да и видел-то их редко. Кобылка потянула морду к хлебу. Это меня ободрило, решил выдать лакомство до прихода профессионала. Взяла кусок очень вежливо, за руку не укусила.
Пришел Александр, принес конскую сбрую: седло, стремена, уздечку. Умело приготовил лошадку к поездке и хлопнул по седлу: залезай. Да уж, орлом сейчас взлечу… Пока раздумывал, как вскарабкаться на кобылицу, конюх бойко прыгнул в седло, решив показать, как это делается новичку. Мой дух это не подняло. После освобождения посадочного места, решил попытаться залезть. Опыт закончился неудачей — повис животом на седле, затем сполз вниз.
Вспомнилась прочитанная когда-то история о приехавших в колхоз пасти скот городских ребятах. Большинство просто на коня не залезло никак и их отсеяли. А один обошел препятствие очень ловко: нашел кучу бревен, подвел лошадь к ним и легко перебрался в седло. Его и взяли.
Огляделся. Никаких бревен и ничего, даже похожего, нет. Коневод, поудивлявшись моей ловкости, решил подойти к делу иначе.
— Иди-ка сюда поближе. Держись за повод левой рукой. — Показал, где взяться. — Правой дернешь себя вверх. Отшагни назад. Теперь резко толкнись вот этой ногой, и прыгай на седло по моей команде.
Сам конюх зашел спереди и держал лошадку за какие-то постромки, идущие к голове, двумя руками.