Но Гэрит не обнял ее. Вместо этого он негромко спросил:
— Тебе нужна подушка под ногу?
— Ты прав, вероятно, так будет лучше.
Шон вытащил вторую подушку у Блэр из-под головы, избегая прикасаться к шелку ее волос, и откинул край пледа. Шон даже зубы стиснул, когда увидел ее обнаженные ноги. Ее обтянутая майкой грудь казалась такой трогательной, но четко обозначившиеся соски возбуждали его. Плоский живот и узкая полоска кожи между краем футболки и трусиками пробудили в нем желание.
Стараясь сохранить хладнокровие, Шон пристроил подушку под коленом Блэр и все-таки не удержался — провел рукой по твердой округлости икры, скользнул по тонкой лодыжке. Блэр вздохнула и закрыла глаза. Темные ресницы трепетали, словно крылья маленькой птички.
И тут Блэр почувствовала на животе прикосновение его пальцев. Шон все-таки не устоял!
— Блэр, пожалуйста, открой глаза и посмотри на меня.
Она медленно подняла тяжелые ресницы. Лампа освещала только одну сторону его лица, а вторая оставалась в глубокой тени.
Ямочка на подбородке казалась глубже, а сам подбородок казался еще более мужественным и упрямым, чем обычно. Волосы Шона словно светились в золотистом свете лампы.
— Я хочу тебя, — в голосе Гэрита Блэр услышала страстную настойчивость. — Ты это знаешь. Я не могу и не хочу это скрывать. — Кончики его пальцев коснулись ее щеки. — Когда ты поймешь, насколько мы хорошие друзья, — в его голосе послышалась легкая насмешка, — я поцелую тебя вот сюда, — палец Шона коснулся ее губ, спустился по щеке к шее, потом к груди. — И сюда. — Он ласкал ее сосок сквозь тонкий хлопок футболки и получил ответ. — И сюда. — Он коснулся ее пупка. — И сюда. — Пальцы двинулись вниз. — Всюду.
Блэр безотчетно выгнулась навстречу Шону, и с ее губ сорвался приглушенный стон. Шон взял ее лицо в свои ладони, большие пальцы нежно касались высоких скул.
— Шон, — выдохнула она.
— Спокойной ночи, — Гэрит наклонился и легко коснулся ее губ, чуть пощекотав усами.
Он торопливо выключил лампу, пересек комнату и вышел. Блэр прислушивалась к его шагам, пока они не стихли в отдалении. Потом она услышала, как хлопнула дверь его дома Она оказалась одна в темноте. Там, где его пальцы касались ее тела, кожа горела огнем. Блэр осталась наедине со своими эротическими фантазиями. Наедине с пустотой, разверзшейся внутри ее и требовавшей, чтобы ее заполнили.
Блэр допивала вторую чашку чая, сидя у стола на кухне, и одновременно другой рукой энергично растирала колено. И тут она услышала шаги Шона на лестнице. Он негромко постучал.
— Входи, — откликнулась она, не вставая. Проснувшись утром, Блэр надела шорты и топик на узких бретельках, потом проверила, сможет ли она наступать на ногу. Слава богу, нога ее не подвела — она могла ходить и не испытывала сильной боли.
Шон открыл дверь и вошел. Увидев Блэр, он нахмурился:
— Почему ты встала?
— Пью чай, — ответила Блэр с улыбкой.
— Очень остроумно! Разве твое колено не болит?
— Я могла бы сказать тебе что-нибудь вроде: «Болит, только когда я смеюсь» или «Болит, только когда я дышу», но я никогда не опущусь до таких банальных шуток.
— Значит, колено болит.
Блэр рассмеялась, увидев, как глубокая суровая складка легла меж бровей Шона.
— Расслабься! Ничего у меня не болит. Не думаю, что могла бы станцевать главную партию или пробежать бостонский марафон, но ходить я могу. Хочешь чаю?
— Терпеть не могу чай!
— В самом деле? А мне казалось, что все ирландцы любят чай. Или, может, ты мне споешь «Дэнни-паренек»? — поддразнила она Гэрита.
— Тебе явно стало лучше. Ты опять остра на язык. Если бы ты и так уже не пострадала, я бы тебя обязательно наказал за твою непочтительность.
— Это каким же образом? Положил на колено и отшлепал?
Его глаза пробежались по ее стройной фигуре, задержались на груди, натянувшей тонкую ткань.
— Есть куда более приятные методы дисциплинарного воздействия. — Ему не пришлось прибегнуть к демонстрации. Одни только его слова заставили учащенно забиться сердце Блэр, а язычок, который Шон называл острым, буквально прилип к небу. — Я зашел, чтобы узнать, не захочешь ли ты взглянуть на свою будущую студию.
Блэр оставалось только надеяться, что она хорошо справилась со своей ролью. Ее ядовитые замечания были только средством защиты от обаяния Шона. Стоило ей только услышать его шаги на лестнице, как у нее бешено забилось сердце и вспотели ладони. Шон Гэрит стал героем ее фантазий. Всю ночь она мучилась, вспоминая его поцелуи и грезя о поцелуях в будущем.