Дельгадо ушли, но Пэм успела заговорщически подмигнуть Блэр. Та сразу поняла значение этого подмигивания. Она отлично знала, что они с Шоном стали предметом горячего обсуждения в городе и романтические сердца ждут продолжения истории.
Сплетники были бы разочарованы, если бы узнали, как обстоят дела на самом деле. После завтрака в парке Шон ни разу не прикоснулся к ней, если того не требовала элементарная вежливость. Никаких сексуальных намеков, никаких разговоров по душам, никаких романтических сцен. Он обращался с ней как с хорошим и добрым другом или партнером по бизнесу.
Каждый вечер после совместного ужина Шон легко целовал ее в щеку на пороге дома, словно добрый столетний дядюшка, но никакого страстного продолжения не следовало. Блэр говорила себе, что просто счастлива тем, что Шон наконец пошел навстречу ее желаниям. Но ей вдруг оказалось очень сложно сконцентрироваться даже на простейшей задаче. Когда она целиком и полностью отдавалась своим тренировкам, над ухом словно продолжал звенеть какой-то назойливый комар. И в душе появилась тревожная неуспокоенность, с которой Блэр никак не удавалось справиться.
Шон, как и обещал, подготовил зал к началу занятий вовремя. Вечером накануне открытия он повез Блэр посмотреть все в последний раз. В зеркальной стене отразилось ее изумленное лицо. Зал совершенно преобразился. Пол, отделанный так, как это необходимо в танцклассе, сверкал. Станок, заказанный в городе, расположился у стены именно так, как просила Блэр. Отделанные плиткой душевые и раздевалки сверкали. В кабинете появился небольшой стол, шкаф, легкое кресло и телефон.
— И здание на сто процентов свободно от мышей, — добавил Шон, открывая дверь кабинета.
Блэр справилась наконец с оцепенением и едва сумела пролепетать:
— Шон… Это даже… слишком. Мне хотелось что-нибудь удобное, но это просто люкс. Я никогда не работала в такой великолепной студии на Манхэттене.
— Я уже говорил тебе раньше, что это вложение денег, — Шон пожал плечами. — Я просто трезво планирую свое будущее.
Блэр не стала возражать. Если он намеревался разжечь ее энтузиазм и увлечь новым делом, то ему это удалось. Блэр не могла дождаться завтрашнего утра и своего первого занятия.
К тому моменту, когда первый урок закончился, ее энтузиазм угас, и Блэр была готова признать себя побежденной. Ей пришлось иметь дело с двадцатью пятью возбужденными малышками и двадцатью пятью заботливыми мамашами.
— Ты, наверное, пошутила, когда обещала, что это мне понравится, — пробормотала она, обращаясь к Пэм, рухнувшей в кресло в ее крошечном кабинете. Блэр мысленно поблагодарила Шона за его предусмотрительность. Именно он сообразил поставить еще одно кресло для посетителей.
Пэм засмеялась и повернулась к Мэнди, которая стояла рядом, чтобы привести в порядок волосы дочери после занятий.
— Подожди, вот к тебе придут тридцать пять бесформенных толстух, мечтающих за две недели стать такими же стройными, как и ты. Здесь они потанцуют, а потом отправятся домой к своим заначкам шоколадных батончиков. — Пэм никак не могла справиться с резинкой на конце косички Мэнди. — Что ты делаешь? — обратилась она к подруге.
— Пишу объявление, — со вздохом ответила Блэр, ставя последнюю точку маркером на белоснежном куске картона. Она повернула надпись лицом к Пэм.
— «Мы будем рады видеть мам каждое первое занятие месяца. В остальные дни просьба оставлять детей у входа. Благодарю вас Блэр Симпсон», — вслух прочитала Пэм. — Ты быстро учишься, малышка. Хвалю!
Блэр и вправду многому научилась за следующие две недели. Ей пришлось напоминать взрослым женщинам, что нельзя болтать, когда выполняешь сложные упражнения. Она узнала, что дети не могут танцевать без жевательной резинки во рту, и потом она обязательно оказывается у них в волосах или на полу. Блэр не смущали маленькие неприятности, когда девочки не успевали добежать до туалета и там быстро справиться со своими трико. Она узнала, что женщины могут становиться мегерами, если запретить им приносить термосы с кофе в танцзал.
Каждый вечер за ужином, который теперь всегда проходил в компании Шона, Блэр пересказывала ему новости. При этом глаза у нее горели, она оживленно жестикулировала. Она даже не представляла, насколько счастливой выглядит, как редко вспоминает про свои колени, которые, вопреки ее опасениям, почти не причиняли ей неприятностей, когда она осторожно демонстрировала па. Потом Блэр буквально падала в постель и засыпала спокойным сном усталого, но довольного собой человека. И каждое утро она вставала с радостью и принимала вызов следующего дня.