Перемена. Этого еще недоставало. Дети так же быстро сбегают вниз по лестнице, как когда-то и мы. Интересно, есть ли среди них дети Литти и Нанти? Вон та длинноволосая, тонконогая девчушка вполне может быть дочерью Литти. Вот она облокачивается о ствол яблони и рисует что-то носком туфли на песке — и я уже почти в этом уверена. Но вот ее зовут, и моя уверенность мигом улетучивается. Ведь едва ли Литти назвала бы свою дочь Ивонной. Прохожу немного дальше. Какой-то мальчик толкает меня и извиняется. Вишневая косточка попадает мне в руку, но на сей раз — никакого извинения. Ни слова не говоря, иду к душевой. Сверкающие чистотой умывальники, даже есть душ. И опять Ивонна. Какой-то черноволосый мальчик показывает ей на велосипедную стоянку:
— У меня есть свободное место!
Ивонна смеется:
— И для ящика тоже?
— Для какого ящика?
— Для я-щи-ка к ба-за-ру, — по слогам произносит Ивонна, словно хочет сказать: «Уже забыл?»
— А, ясно! — восклицает мальчик. — Я тебя потом подожду.
Звонок. Перемены сейчас такие же короткие, как и в мое время. Но я хочу еще кое-что узнать и поэтому останавливаю одну из девочек примерно в возрасте Ивонны:
— Что это у вас за базар и что вы там продаете?
— Мастерим поделки, делаем куклы из соломы — кто что умеет. Заработанные деньги перечисляем в фонд помощи Вьетнаму. Извините, мне нужно идти. — И она убегает в школу.
Необъяснимый приступ любопытства охватывает меня и влечет в подвал. Спускаюсь. Ступеньки старые и стертые, как и прежде. Паутина и запах мокрого камня. Первая дверь направо не заперта. Заглядываю — в комнате свалены старые сломанные парты, списанные классные доски, географические карты, ненужные книги, на одной из парт стоит глобус, рядом — надбитая фаянсовая тарелка. Как завороженная, смотрю я на нее. Несомненно, это одна из наших школьных тарелок. Снова явственно ощущаю запах ячневой каши. Ни секунды не колеблясь, стряхиваю насыпанные на тарелку скрепки, и цветные мелки, хватаю тарелку и пытаюсь запихнуть ее в сумку. Это удается сделать не сразу, я волнуюсь, все-таки это первая в моей жизни кража. Наконец-то моя добыча в сумке.
Не помню, как я вышла из подвала, миновала школьный двор. По улице шла и постоянно оглядывалась. В себя я пришла только в поле за деревней. Место знакомое… Двадцать лет назад я здесь ползала на коленках между рядами маленьких ростков свеклы, прореживая ее. После этой работы горели колени и болела спина.
Тарелка оказалась довольно увесистой. У меня было такое чувство, словно я приехала в Ф. исключительно ради этого надбитого куска фаянса. Дома поставлю ее на сервант с книгами, невзирая на то что Эрнст наверняка скажет детям: «Яснее ясного, ваша мать откуда-то ее стащила».
Я ускорила шаг и за полями свеклы увидела длинные плоские строения фермы. По проселочной дороге навстречу мне промчался какой-то молодой человек на мотоцикле. Наверняка агроном или зоотехник. Попав в пылевой шлейф, клубившийся за его мотоциклом, я закашлялась и решила уже было повернуть назад, но напоследок поднялась на железнодорожную насыпь и пошла по ней, вдыхая свежий, чистый воздух полной грудью. Я дошла до места, где двадцать лет тому назад стоял разбомбленный американскими самолетами поезд. Жители Ф. увозили отсюда ручные тележки, доверху нагруженные тюбиками зубной пасты «Одоль» и пакетиками с ватой. Я же набила ватой и пастой две огромные сетки и еле дотащила их до дома. Пасты этой хватило на долгие годы.
А сейчас здесь царила тишина. Ни души кругом. Полуденный зной. Жужжание пчелы, летящей к одуванчику, да паук, ищущий убежища под листом. Я устала и проголодалась. Сошла с насыпи, опустилась на косогор и пообедала бутербродом с колбасой и пучком щавеля, который нарвала по дороге. Удивительно, как я могла так долго обходиться без щавеля? От жары меня совсем разморило, и я блаженно растянулась на косогоре. Виднеющиеся вдалеке зеленые сады Ф. отодвигались все дальше и дальше и наконец совсем исчезли.
Проснулась я, когда на часах уже было четыре. Я вдруг затосковала по Д., по Эрнсту, по детям. А что, если они все сейчас придут домой, а квартира пуста? И не забыть бы привезти что-нибудь девочкам, правда, сувениров в Ф. не продают. Но хватит и тарелки — чем не сувенир. Надеюсь, дети поймут меня.
Тут я вспомнила, что хотела еще осмотреть местную достопримечательность — старинную башню в развалинах средневековой крепости. И ведь я намеревалась подняться на Броккен, осмотреть площадку, где собираются на шабаш ведьмы. Однако теперь это казалось не столь уж важным.