— Значит, вся надежда на меня. — Она смеется. Успела уже рассмотреть свою просительницу с ног до головы и не оставила без внимания оттопыренные карманы вязаной кофты. Слева — черный бумажник, справа — лакированная коробочка, из тех, в каких хранят драгоценности. И она произносит ритуальную фразу: — Только для вас! — И добавляет многозначительно: — И ради нашего Курта.
Фрау Зауэр выходит из комнаты. Дверь она оставляет открытой и слышит, как Бирбаумиха тихонько кладет телячью косточку с ключом на стол и робко присаживается на краешек стула. Бирбаумиха в свою очередь слышит, как Зауэрша вытаскивает из-под лестницы чемодан или ящик, щелкает замками и чем-то там шелестит. Потом гремит посудой на кухне. Фрау Зауэр варит питье из mandragora officinarum, растения, экстракт которого возбуждает половую деятельность и лечит от бесплодия. Варит она его, как готовят отвары все хозяйки: кипятит воду, бросает туда сушеные корни, цветы, ягоды и листья, дает немного покипеть, потом накрывает крышкой и ждет пять минут, пока настоится. Этого вполне достаточно. Отвар процеживается через ситечко и наливается в бутылку из-под пива, заранее прогретую и обернутую влажной тряпицей.
Фрау Зауэр вручает просительнице бутылку. Утром, днем и вечером по рюмке, супругу — двойную порцию, по возможности натощак.
Фрау Бирбаум укутывает горячую бутылку полами вязаной кофты.
— Сколько я вам должна? — задает она ритуальный вопрос.
— Денег я не беру, — ломается Зауэрша и глядит задумчиво куда-то мимо Бирбаумихи. Фрау Бирбаум вынимает коробочку из правого кармашка, нажимает большим пальцем на кнопку, и крышечка как бы сама собой отскакивает. Коричневый топаз в золотой оправе покоится на мягкой подкладке из голубого шелка.
— Годится? — спрашивает она.
Фрау Зауэр знает такой стишок:
— Насколько чист металл, проверю я огнем, / Ну а твою любовь почувствую горбом.
С этими словами она как бы ненароком берет коробочку и опускает ее в карман фартука. И вот фрау Бирбаум уже выпроваживают из чистой половины и через заднюю дверь на крыльцо. И она бредет себе одиноко, укрываясь за высокими посадками. От «ямы» до «коленки». И дома делает все так, как было велено.
А через положенное время на свет появляется Кристиан Бирбаум. Все последующие годы фрау Бирбаум подвергает сомнению действие мандрагоры перед самой собой и другими интересующимися лицами. Что правда, то правда — она ходила к фрау Зауэр за помощью, и питье та ей дала, и Кристиан у нее родился. Только все это произошло естественным путем. А потом случилось самое страшное.
Маленький Кристиан, оставшись как-то летом без присмотра, нашел в лесочке иссиня-черные горьковатые ягоды и съел несколько штук. Когда врач показал убитым горем родителям растение, которое предположительно явилось причиной несчастья, — небольшой ветвистый кустик с сиреневыми цветами и иссиня-черными ягодами, — матери мальчика померещилось, что однажды она уже видела где-то эти ягоды. Вспомнила: на столе, на узорчатой вязаной скатерти. В самой середине.
Перевод Е. Михелевич.
В ГАЛЕРЕЕ
Говорят, вода в природе совершает круговорот. Только не в этом году. В этом году она движется исключительно сверху вниз. Обильный дождь льет без перерыва. Но нам он не помеха. Мы намерены покинуть помещение — уже надета непромокаемая обувь, осталось найти зонтик. Тем временем я даю разъяснения относительно характера предстоящего мероприятия: малыш, помнишь, на днях ты нарисовал кошку с красными усами? Как раз она натолкнула меня на мысль предложить тебе… короче, мы идем в галерею.
Пока я так разглагольствовала, проклиная куда-то запропастившийся зонтик, малыш захотел узнать, зачем идти в галерею, когда в Большом саду можно прокатиться на детской железной дороге.
— Детская железная дорога, — отвечаю я, — работает только в солнечные дни или, уж во всяком случае, в дни, когда нет осадков.
Неизвестно еще, смогла ли бы эта игрушечная дорога противостоять столь необузданной стихии. Скорее всего, в непогоду поезда не ходят. Кажется, мне удалось убедить его.
— А почему в галерею, а почему не в террариум, не в зоопарк? — спрашивает он.
Я не нахожу ничего лучшего, как заявить, что его кошка с красными усами произвела на меня такое глубокое впечатление, что мне захотелось показать ему множество прекрасных картин, нарисованных взрослыми много сот лет назад. Малыш желает знать, есть ли среди них кошки. Рисовали ли старые мастера кошек? Я не помню.
Зонтик наконец нашелся в ящике для зонтов. Но разве им защитишься от дождя? Покуда эта штука не более чем просто костыль, и дальше сего дело не идет. Усилия, прилагаемые нами, чтобы привести в действие новомодную механику из спиральных и плоских пружин, остаются безрезультатными. Мы сдаемся. Глядим в окно: все еще льет. И все-таки идем. Между тем на мои сетования малыш реагирует по своему разумению: запасается булочкой — кормом для саламандр, если все же мы попадем в зоопарк.