— Это передавали сегодня утром, — объясняет он. — Смотри дальше!
Едва ведущий приступает к интервью, как гремят выстрелы. Грудь ведущего буквально взрывается; картинка бешено скачет. Опять выстрелы. Под вопли перепуганной публики охранники торопливо уводят гостей за кулисы.
Скиннер роняет кофейник. Бормоча бесконечные извинения, он тут же ныряет вниз — прибраться. Дюван не обращает внимания на беспорядок — Скиннер всё почистит и принесёт ещё кофе. Несмотря на неуклюжесть, слуга он всё-таки отменный.
— Похоже, Риса и этот самозванец остались невредимы, — произносит Дюван. — Но сомневаюсь, что они ещё когда-нибудь согласятся на интервью.
— А в-вы… — заикается Скиннер, — вы как-то к этому причастны?
При этом предположении Дювана разбирает смех:
— Ну разумеется нет! Я не держу на Рису зла только за то, что она от меня сбежала. А что до самозванца, он не стоит того, чтобы тратить на него время. К тому же своими действиями он способствовал моему бизнесу.
— Да, сэр, конечно, сэр.
Когда «Коннор Ласситер» некоторое время назад снова оказался в центре внимания публики, для Дювана было очевидно, что это самозванец. Он ведь лично проследил за его расплетением, так что там проколов быть не могло. Части тела Ласситера были проданы и разосланы покупателям. Правда, швейцарский банкир, купивший лицо, стал вдруг жаловаться, что его обжулили и всучили не ту физиономию, но Дюван-то знает, в чём дело. Швейцарец наверняка перепродал её американскому Движению Против Расплетения, которое приобрело вдобавок и голосовые связки Коннора. А после этого они запросто «сплели» своего самозванца с лицом и голосом Беглеца из Акрона. Татуировка акулы? Её подделать проще простого. Публику обмануть легко, но с Дюваном Умаровым этот номер не пройдёт.
В следующий раз «Леди Лукреция» приземляется в Канаде. Уединённый аэродром заливает потоками дождя. Сегодня к Дювану заявляются гости — из тех, которых делец вовсе не желает видеть в своей летающей крепости. Раз в год он встречается с сестрой, чтобы обсудить семейные дела. Сестра ноет и убеждает Дювана урезать затраты и увеличить выход товара. Он отказывается, ссылаясь на то, что высокое качество — это его фирменный знак. Сестра уезжает в раздражении, Дюван улетает в раздражении. И так каждый год. Ну что ж, обычное явление в семейном бизнесе.
— Вы будете выказывать ей такое же уважение, как мне, — наставляет Дюван свой персонал. — Неважно, заслуживает она его или нет.
Хотя он обращается ко всем, большинство слышало это раньше. Речь предназначена в основном для Арджента, который с представителями семейки Умаровых ещё не встречался.
Дюван смотрит в иллюминатор. От огромного лимузина к самолёту движутся несколько фигур. Интересно, кто сопровождает сестрицу сегодня? Её тюфяк-муж? Или адвокат? Визитёры укрываются от ливня под зонтами и поднятыми капюшонами — вот почему Дюван не может разглядеть их до того, как те поднимаются на борт. Если бы он увидел их заранее, то вообще не открыл бы люк.
3 • Арджент
Ардженту любопытно, Ардженту страшно, но самое сильное его чувство — раздражение, потому что теперь ему придётся обслуживать нескольких человек, а не одного только Дювана. В самолёте осталась лишь самая необходимая обслуга: пилоты, телохранитель, повар и Арджент. Хозяин называет последнего своим камердинером, но на самом деле тот и камердинер, и дворецкий, и официант — всё в одном. Если на какую-то работу не назначен специальный человек, значит, выполнять её придётся Ардженту. Он пашет и пашет от зари до зари, и что? Плата мизерная, а похвалы вообще не дождёшься. Однако он научился ценить и эту жизнь, и даже самого хозяина. Что ни говори, а всё лучше, чем сидеть на кассе в супермаркете.
Дюван полагается на него. Дома на него полагалась Грейси, но это же совсем другое дело! Арджент терпеть не мог заботиться о своей низкокортикальной сестрице. А вот работать на Дювана ему почему-то нравится. Интересно, где Грейси сейчас? Жива или Нельсон прикончил её? Коннор клялся и божился, что когда он видел её в последний раз, она была жива, но кто его знает… Лучше не думать о Грейси. Это ведь она от него сбежала, а не он от неё. Говорят: как постелешь, так и поспишь. Как бы она там ни постелила, она сделала это сама.