Из - за нашего предпенсионного статуса особенно нас не гоняли, единственной неприятностью был недосып - все три недели мы спали по 6 часов в сутки. Поэтому стоило нашим командирам нас усадить - в тень прямо на песочек, как тут принято, и начать какое ни будь занятие, как тут же раздавалось легкое сопение, плавно переходящее в храп. Это очень нервировало командование, нас тормошили, но помогало ненадолго. Занятия проводили с утра до отбоя, с 5 утра до 11 вечера, с перерывами на еду. Личного времени было около часа в сутки. Кстати, еда была вполне сносная, достаточно обильная и съедобная. Постоянно было мясо, салаты из овощей, давали и фрукты. По сравнению с советской армией - просто ресторан.
Постепенно наш взвод стали ставить и в наряды по базе. Тут нас ожидал еще один сюрприз. Оказывается в израильской армии очень смутно представляют, что такое часовой и как он должен себя вести на посту. Часовые курят, едят на посту, рассказывают друг другу анекдоты. Однажды вечером я видел, как парень - сержант - начальник караула на воротах базы, во время своего дежурства подогнал поближе к воротам свою машину и пол-дежурства ее любовно мыл и протирал под громкую восточную музыку из приемника. То есть в уставе вроде бы записано, что нельзя это все делать, но всерьез это не воспринимается.
Однажды меня поставили на пост около склада боеприпасов. Когда я попросил инструкций - кого пускать, кого не пускать, мне было сказано: - " К тебе придет оружейник Амир - так ты его пусти. Он возьмет, что ему нужно " . На мой вопрос - а есть ли у него удостоверение что он оружейник - мне сказали: - " Удостоверение есть, только он его не носит, но ты его все равно пропусти ". Поэтому немудрено, что на многие базы можно заехать, не предъявляя никаких документов - достаточно не выглядеть арабом, быть в военной форме и сказать, что ты приехал на сборы. Удивительно еще что базы при такой системе охраны еще не вынесли полностью. Я надеюсь, что действительно важные объекты охраняются как положено, но на этой учебной базе с охраной был полный бардак.
Большим достоинством израильской армии является отсутствие строевой подготовки. То есть она как бы и существует, но никакого значения не имеет. За все время сборов мы раза 3 прошли строем в столовую, да таким строем, что любой советский старшина умер бы от смеха, если бы увидел. Все остальное время мы перемещались нестройной толпой примерно как немцы, отступавшие под Сталинградом.
В каждую палатке жили по 6 человек, обычно большинство составляли " русские ", и 1 - 2 иноязычных. Жили мы с ними мирно, отношения складывались обычно хорошо. По вечерам, когда рассказывали анекдоты, естественно по русски, обычно находился кто то сердобольный, который синхронно переводил им все на иврит, чтобы и они не чувствовали себя оторванными. Ненормативная лексика, как известно, непереводима, поэтому к концу сборов все они свободно матерились по - русски, что в дальнейшей жизни им несомненно пригодится.
Среди наших " нерусских " однополчан встречались любопытные типы. Один из них - американец, Марк. Лет 38, маленький, с огромной головой и нескладными движениями, он больше всего походил на больного синдромом Дауна. При этом - умнейший мужик, преподаватель Тель - Авивского университета, автор нескольких книг по истории. Он приехал в Израиль из сионистских побуждений, и считал себя обязанным служить в армии обороны Израиля. Хотя по возрасту Марк уже не подлежал призыву, он явился на призывной пункт и потребовал его призвать. Военные, посмотрев на него, сделать это категорически отказались. Но Марк не отчаялся - несколько лет он добивался призыва, и, наконец, армия сдалась.
С ним нянчился весь наш взвод. Утром при выходе на поверку все дружно расправляли ему перекрученные ремни, меняли местами неправильно надетые ботинки и поправляли противогаз. Каждый раз он, где ни будь забывал ружье, и все бегали его искать. Он вечно терял головные уборы, магазины и прочие предметы. При этом - было очень интересно слушать его рассуждения об истории, о политике, и человеком он был добрым и милым.