Увеличиваю мощность в левой гусенице, чтобы ускользнуть от рыскания AML-945, стреляю через него в единицу противника Нуль-Нуль Марк 2 октопод. Октопод взрывается от моих снарядов. Меня пытаются окружить восемь октоподов. Готовность первая. Использую «Хеллбор». Белые вспышки лазера в моих сенсорах. Движущаяся фигура, охваченная пламенем, очертаниями напоминающая человека, выбегает из горящего леса, кричит обожженными легкими, падает передо мной. Увеличиваю мощность в правой гусенице, чтобы не наехать на нее.
Вступаю в бой. «Хеллбор», цель — 24.98843 х-градусов, 13.6223 у-градусов, огонь. Аномалия в центральном процессоре адрес 5720А9ЕЕ-В86829ЕС, причина неизвестна. Аномалия в центральном процессоре, адрес 68A88DE32FF04110, переключаюсь на первый вспомогательный. Не могу понять причину аномалий аномалия в центральном процессоре адрес F00794329659669E воздействует на первый вспомогательный, коммутация на второй вспомогательный. «Хеллбор», цель 57.9112 х-градусов, 12.386 у-градусов, огонь, аномалия в центральном процессоре адрес AD987390099683DC, коммутация на третий вспомогательный. BGG-134 сообщает сообщает влияние аберрации оценка времени перед общим неэф фе\@#$\\ктивность на базе наблюдений вышедших из строя товарищей 123 секунды аномалия в центральном процессоре адрес Е679\@#$ \\FF28D9547922 коммутация на четвертый датчик боли повреждение бронеплиты корпуса 12A-F аномалия \@#5\\ в центральном процессоре адрес 98EA29B904C2090F коммутация на пятый человеческие крики аномалия коммутация на шестой аномалия седьмой аномалия восьмой аномалия в центральном процессоре адрес 348EF— аномалия в центральном процессоре добавить аномалия аномалия аномалия \@#$\\ано ано ано\@#$\\ нннннн а * н * \@#$\\* о *м* а.*****\\YV ........... \т$\\..... \т$\\..........
— Как дела, умная девочка?
— Плохо, сэр, а что?
— Ты еще спишь?
Эммет так и не решил улыбнуться, поэтому Бензи ответила прямо и честно:
— Да, сэр. А что, нельзя?
— Нельзя. — Его лицо так и не решилось на улыбку. Он, казалось, постарел на десять лет со времени несчастья на Ныотерра-G.
Бог мой, подумала она.
— Они взяли Бальзеру.
— Бальзеру... Господи, спаси и сохрани!
— Все сто девятнадцать машин... точно таким же образом. Каждую. Пленников Джянни не берут, да и вряд ли у них в языке есть такое понятие... Я говорил, помнишь, что они увидели, как все хорошо получается, и теперь будут пробовать в других местах...
Бенэи ошеломленно думала, точнее, пыталась не думать о том, что произошло в Бальзера-Сити. Подобно растущей луже крови, ее охватывало холодное оцепенение.
— Базы Бальзера больше нет, вряд ли что помешает им теперь проникнуть во внутренние системы. Ведь без Боло их не остановить, Бензи, между нами говоря... Нам нельзя подрывать боевой дух остальных...
— Только наш собственный.
— Да, только наш с тобой. Если Джянни потребуют сейчас нашей безоговорочной капитуляции, Высший Совет Конкордата должен будет серьезно поднапрячься.
Она тяжело вздохнула, вдруг ощутив сухость во рту.
— Можно вопрос?.. — Ее голос понизился до шепота.— Элора?..
Он отрицательно покачал головой:
— Нет, милая, твой дом пока вне сферы их интересов. Хотел бы я иметь возможность сказать то же самое каждому, кто меня об этом спросит... Нет, Джянни смотрят не в эту сторону... Они выбрали для удара несколько иное направление...
— Какое?
— Если бы ты была на их месте, что бы ты поспешила нейтрализовать? Конечно, источник возможной опасности, так?
Бензи вздохнула еще раз, борясь с внезапным головокружением.
— Они идут сюда, — прошептала она.
— Они идут сюда.
— Сколько у нас времени?
— Последняя их высадка была на Джейло Шесть, там они рассчитывали застать Боло. Командование Сектора эвакуировало машины и перевело их сюда. Можешь называть это политикой выжженной луны... Или последней позицией. В любом случае в сверхсветовом полете до нас...
— Тридцать часов.
— Так что поторопись.
— Да, сэр. Сегодня я спать не буду. Даже если попытаюсь, не смогу.
Белый свет здесь ни при чем, сказал Макс на ее экране. Вероятность равна нулю.
Тридцать часов превратились в пятнадцать. Бензи вышагивала по своему кабинету рядом с нетронутой постелью. О сне не могло быть и речи. Бензедрин подкожно удерживал ее, как и всех остальных, на ногах.
Я не могу на него наорать, подумала она, едва сдержав поток ругательств. Для него это так же тяжело, как и для любого смертного.
Её попытка сдержать себя укрылась бы от других, но не от Макса. Что в моих словах вызвало такой гнев?