Теперь гул превратился в оглушительный дикий рев, эхо которого отразилось от пустых каменных скамей амфитеатра.
— Но прежде чем начать бой, мы должны воззвать к богам нашего народа с мольбой о помощи. Олень-Семь, приведи своего возлюбленного сына.
Юный разведчик поклонился и пошел к выходу. Его роль была чисто символической, как и той веревки, что тянулась от его руки к шее пленника. Два жреца с украшенными перьями резными масками, скрывающими их лица, держали руки связанного. Пленник был худым смуглым мужчиной с покрытым оспинами лицом; он был голым и дрожал. Он быстро и беспокойно оглядел амфитеатр, зажмурился и снова открыл глаза, словно надеясь отогнать открывшуюся перед ним картину. Он был не молод и не стар, жилист, как многие крестьяне, — типичный фермер с низины, которого мировой крах вынудил заняться разбоем.
— Пойдем, мой возлюбленный сын, — торжественно произнес Семь-Олень. — Ты должен доставить послание в страну по ту сторону Солнца. Радуйся! Ты будешь жить, как колибри в раю; ты не падешь в Миктлан и не погибнешь в Девятом Аду.
Потом он наклонился и что-то прошептал мужчине на ухо.
Видимо, пленник немного знал нахуатль или же просто понял, для чего предназначалось каменное возвышение, потому что начал кричать и биться, когда жрецы в перьях разрезали путы и уложили его на каменную плиту. Это тоже было частью ритуала.
Обрегон — Хозяин Горы, Первый Глашатай Народа Солнца, напомнил он себе, — вышел вперед и извлек из-за пояса обсидиановый нож с широким лезвием. Он достаточно набил руку и теперь уже не боялся, что удар будет неумелым или неуверенным, как в первые разы. Его университетской специальностью была геофизика, а не анатомия, но резкий удар в напрягшуюся грудь пленника был точен, как у хирурга. Лезвие из вулканического стекла, более острое, чем стальное, вошло с сухим треском, ломая кости. Не обращая внимания на выпученные глаза жертвы, он сунул руку внутрь грудной клетки, протиснул ладонь между трепещущими легкими и сжал сердце. Оно стукнуло в его руке один последний раз, похожее на полуспущенный воздушный шар, и затихло, когда он оторвал его от артерий.
Кровь хлестала фонтаном, пахла железом, медью и солью, густые теплые капли попадали ему на губы. Он поднял сердце к солнцу и в этот момент почувствовал абсолютный, блаженный, ничем не замутненный восторг. Когда он, весь забрызганный кровью, сжимая сердце в одной руке, а нож — в другой, повернулся к Воинам Ягуара, они издали короткий дружный крик.
— Мы накормили Солнце! — объявил он. — Так следует накормить и вас, воины Господа нашего.— Жрецы уже уносили тело, чтобы спустить кровь и разделать его. — Дымящееся Зеркало Господа нашего наполнит вас Его силой, и вы разгромите врага и приведете много пленников к алтарю. Да здравствует победа!
Воины поддержали его единогласным ревом.
— Выглядит неплохо, — едва слышно пробормотала Мартинс.
Вездеходы пробирались по дороге, напоминавшей американские горки; постепенно джунгли стали редеть. Травянистые луга, островерхие сосны и дубы пришли на смену более густой растительности предгорий. Температура снизилась, теперь даже в бронированных костюмах было не жарко. После нескольких лет, проведенных в пыли равнинной парилки, это казалось просто неприличной роскошью. Воздух был наполнен ароматом смолы, прелой прохладной земли и травы; на какой-то миг она вообразила, что снова оказалась в Сангре-дель-Кристо, и что-то заныло в груди, как застарелая рана. Потом ей показалось, что попахивает тухлыми яйцами.
— Анализ воздуха, — приказала она на частоте Марк III. Танк остался позади на склоне, вместе с МакНаутом и остальными ребятами Компании, но он получит необходимые данные с выносного датчика, что был у нее с собой.
— Отклонения от нормы: чрезмерная концентрация серы, диоксида серы и разбавленной серной кислоты и озона, — сообщил Боло. — Сейсмические показатели свидетельствуют о нестабильности. — Пауза. — Но, по моим геофизическим данным, активного вулканизма в этой местности быть не должно.
«Что означает, они устарели так же, как и карты», — подумала Мартинс.
Она нажала на рычаг управления УНВ, длинное дуло автоматической пушки развернулось над ее головой, и она вдохнула запах пыли, щурясь от солнечного света. Местность казалась пустой, но не необитаемой: трава была выщипана, а неподалеку от дороги паслись козы и коровы. Как отличался этот мир от покрытых землисто-серой порослью известняков Сан-Габриэля или густых влажных джунглей, по которым они передвигались все последнее время! Контрольные приборы в щитке шлема выдали беглый обзор каменистых склонов. Никаких признаков скоплений металла, никакого подозрительного теплового излучения. Она отщелкнула одну из застежек своей брони, давая сухому прохладному воздуху доступ к телу.