Стрелки лениво передвинулись в следующий сектор шкалы. Манёвр прошёл безукоризненно. Корабль, словно опрокинутый вулкан, извергающий пламя, повис на высоте полумили над рябой равниной со скалистыми грядами, тонущими в песках.
— Полная мощность на оси! Уменьшить статическую тягу.
Уже видно было, как пламя выхлопа, вертикально падающее вниз, ударяется о почву. Там взметнулась огненная песчаная буря. Из кормы вылетали фиолетовые молнии, казавшиеся беззвучными, потому что их грохот заглушался рёвом выхлопных газов. Разность потенциалов выровнялась, молнии исчезли. Какая-то переборка расстоналась; командир кивком показал на неё инженеру: резонирует, надо это устранить. Но никто не сказал ни слова, двигатели выли, корабль опускался, теперь уже без малейшей вибрации, как стальная гора, висящая на невидимых тросах.
— Половину мощности на оси! Малая статическая тяга.
Концентрическими кругами разбегались во все стороны дымящиеся песчаные волны, словно валы настоящего моря. Центр, в который ветвистое пламя дюз било с небольшой уже высоты, больше не дымился. Песок там превратился в багровые пузыри, в кипящее озеро расплавленного кремнезёма, испарявшегося в столбе взрывов. Обнажённый, как кость, старый базальт планеты начал размягчаться.
— Реакторы на холостой ход! Холодная тяга.
Голубой атомный огонь угас. Из дюз хлынули косые бороводородные лучи, и мгновенно пустыню, скалистые стены кратеров и тучи над ними залил адский зелёный свет. Базальтовая площадка, на которую должна была опуститься широкая корма «Непобедимого», больше не грозила расплавиться.
— Реакторы — ноль! На холодной тяге на посадку.
Все сердца забились живей, глаза устремились к приборам, рукоятки стали влажными в судорожно стиснутых пальцах. Эти традиционные слова означали, что возврата уже нет, что ноги станут на настоящую почву — пусть даже на песок пустынной планеты, но там будет восход и заход солнца, и горизонт, и тучи, и ветер.
— Посадка в точке надира.
Корабль наполнился протяжным стоном турбин, нагнетающих горючее вниз. Зелёный конусообразный столб огня соединил его с дымящейся скалой. Со всех сторон взвились тучи песка, ослепили перископ средней палубы, только в рулевой рубке на экранах радаров всё так же возникали и гасли, повинуясь водящему лучу, очертания ландшафта, тонущего в хаосе тайфуна.
— Стоп при стыке!
Пламя мятежно клокотало под кормой, миллиметр за миллиметром сдавливаемое оседающей тушей ракеты, зелёный ад стрелял длинными брызгами в глубь колеблющихся песчаных туч. Между кормой и опалённым базальтом скалы зияла уже лишь узкая расщелина, полоска зелёного полыхания.
— Ноль — ноль. Все двигатели стоп!
Звенящий удар. Один-единственный, словно лопнуло исполинское сердце. Ракета остановилась. Главный инженер держал руки на двух рукоятках аварийного старта: скала могла не выдержать. Все ждали. Стрелки секундомеров продолжали свои блошиные скачки. Командир с минуту смотрел на указатель вертикали: его серебристый огонёк ни на йоту не отклонялся от красного нуля. Команда молчала. Разогретые до вишнёвого накала дюзы начинали сжиматься, издавая характерные звуки, похожие на хрипящие стоны. Красноватая туча, взвившаяся на сотни метров, оседала. Из неё возникла тупая верхушка «Непобедимого», его корпус, опалённый трением об атмосферу и потому похожий цветом на древние скалы, его шершавая двойная броня; рыжая пыль всё ещё клубилась и вилась у кормы, но сам корабль уже прочно замер, будто стал частью планеты, и теперь вращался вместе с ней неторопливым, испокон веков длящимся вращением под фиолетовым небом, на котором виднелись яркие звёзды, исчезавшие лишь вблизи красного солнца.
— Процедура нормальная?
Астрогатор выпрямился над бортовым журналом, куда он вписал посреди страницы условный знак посадки и время, и проставил в боковой рубрике название планеты: «Регис III».
— Нет, Роган. Начнём с третьей степени.
Роган старался не высказать изумления.
— Есть. Хотя… — добавил он с фамильярностью, которую Горпах порой ему разрешал, — не желал бы я быть тем, кто сообщит это команде.
Астрогатор, будто не слыша этих слов офицера, взял его за плечи и подвёл к экрану, словно к окну. Песок, отброшенный выхлопами при посадке, образовал нечто вроде неглубокой котловины, увенчанной сыпучими дюнами. С высоты восемнадцати этажей смотрели они сквозь трёхцветную плоскость электронных импульсов, воссоздающую точный образ мира за стенами ракеты, на скалистую зубчатую стену кратера, находившегося в трёх милях отсюда. На западе её поглощал горизонт; на востоке под её обрывами скопились чёрные непроглядные тени. Застывшие гребни лавы, проступавшие из-под песка, были цвета засохшей крови. Одинокая яркая звезда пылала в небе, у верхнего края экрана. Катаклизм, вызванный сошествием с небес «Непобедимого», миновал, и вихрь пустыни, стремительный поток воздуха, вечно мчащийся от экватора к полюсу планеты, уже вдавливал первые песчаные языки под корму корабля, словно стараясь терпеливо залечить рану, нанесённую выхлопным огнём. Астрогатор включил сеть наружных микрофонов, и злобный отдалённый вой вместе с шуршанием песка, трущегося о броню, на миг наполнил высокую просторную рубку. Потом Горпах выключил микрофоны, и настала тишина.