Второй выплеск предшествовал первому, мелкий толчок, который похоронил член внутри горящей глубины ее киски. Отодвинувшись назад, снова толкнулся вовнутрь, еще один выплеск облегчил естественную, сжимающую тесноту ее мышц продвигаться дальше.
За каждым выплеском жидкости последовал более глубокий толчок, боль удовольствия, из-за которой она кричала, выгибаясь, когда жаждала большего, жаждала почувствовать, как он погрузится в нее с голодным отчаянием, сжигающим их обоих.
Пройдя по ней, пальцы одной руки сжались на ее бедре, когда он тяжело застонал и вошел по самые яйца. Этот первый глубокий, захватывающий полный толчок сорвал контроль, который он тщательно держал.
Его губы впились в ее шею, когда он начал двигаться, сильно вбиваясь в нее по основание своего члена с каждым толчком бедер, тогда Изабель раскрыла бедра шире, чтобы принять его еще глубже. Ее колени схватили его бедра, ее бедра поднялись выше, крики вырвались из ее горла, когда она почувствовала, что удовольствие расцветает быстро и жестко. Его не удержать. Была только голодная потребность, горящая в них.
Казалось, что это длилось вечно с тех пор, как она его взяла. Прошла целая жизнь с тех пор, как он смог взять ее, так как она этого хотела. Ее оргазм поднимался, подталкивая ее к краю, наводя на них ощущения, промчавшиеся через них.
Его толчки становились все жестче и быстрее. Каждый толчок, грубый и задевал нервные окончания, столь яростно и чувствительно, что она больше не могла сдержаться. Их освобождение прошло через них, как огненная буря, вышедшая из-под контроля, чтобы сжечь все на своем пути. Экстаз был пожаром, заполнившим ее разум, ее чувства прорывались сквозь каждую клетку ее тела, когда Изабель ощущала первый тяжелый толчок его освобождения и опухание, которое ее растянуло, сжигая ее и посылая катастрофические всплески чистого восторга.
С его зубами у основания ее шеи, Мэлакай вздрагивал от каждого взрыва его собственного освобождения. Толчки спермы были еще одной лаской, и еще один оргазм пронзил ее.
Когда он успокоился, они были истощены, их дыхание было резким в тишине комнаты, тогда Изабель услышала собственные, крошечные хныканья, вырывающийся из ее горла при каждом пульсе невероятного ощущения, вызванного отеком, который пульсировал об нервные окончания.
Смогла ли она жить без этого, без него?
Изабель слишком долго ждала, слишком долго смотрела ночами мечтая о том, чтобы такая эмоция была неизвестной, чтобы ее беспокойство не мучило ее.
Теперь она не хотела жить без него.
Сонная, готовая снова заснуть, Изабель застонала, когда почувствовала, что отек отступил и услышала радостный стон Мэлакая, когда он вышел из нее и рухнул на кровать рядом с ней.
Он притянул ее к себе, тепло его тела защищало ее, оборачиваясь вокруг нее, когда она вздыхала от идеального конца голода, который вспыхнул так ярко и жарко. Его рука скользнула по ее плечу, откидывая влажные концы волос, когда Мэлакай осторожно поцеловал ее в висок.
— Дель-Рей звонил, пока ты спала, — сказал он, его голос все еще был угрюмый, глубокий от освобождения, который они только что испытали.
— Эшли? — страх внезапно проснулся, ее взгляд поднялся к нему при мысли о том, что ее подруга умерла, перестав существовать.
Они почти потеряли ее дважды. Врачи Волков и Койотов отчаянно сражались, чтобы оставить ее в живых. Они возвращали ее каждый раз, а затем сидели, рыдая с альфа-самками стай и прайдов, когда они разрывались от страха и отчаяния, которые сопровождали каждую битву.
— Она проснулась несколько часов назад, — сказал он ей. — Она спрашивала о тебе, — он держал ее неподвижно, когда она начала подниматься. — Доктор Соболова сказала, что мы должны подождать до полудня, чтобы пойти и увидеться с ней. Она все еще слаба и быстро устает. Ее перевозка обратно в Цитадель снова отложена. Дель-Рей не хочет рисковать любыми осложнениями. Он ждет, пока она будет достаточно хорошо себя чувствовать, чтобы перевозить без машин, поддерживающих ее жизнь.
— С ней все будет в порядке? — прошептала она, чувствуя вину за травму подруги, которая снимала кожу слоями.
— Она будет в порядке, — облегчение в его голосе успокоило ее. — Ее выздоровление не произойдет в одночасье, и, когда мы узнали о травмах кошачьей альфы, когда он принял пулю грудью более года назад, у него были осложнения, когда он излечивался, зато теперь она исцелится.
Слезы наполнили ее глаза и катились по лицу, несмотря на старания удержать их. Мэлакай вытер их большим пальцем, прежде чем поцеловать уголок ее губ.
— Это не твоя вина, Изабель, — прошептал он, не в первый раз. — Ничего из этого не было твоей виной.
— Я должна была сказать кому-то, — воскликнула она, когда из нее вырвалось всхлипывание. — Должна была убить его сама. Что-нибудь. Все что угодно, чтобы не допустить такого.
Мэлакай покачал головой.
— Некоторые вещи ты не можешь остановить, детка. Эшли приближалась быстро к несчастному концу. Таким образом, он случился, и мы были рядом, чтобы обеспечить ей самую быструю медицинскую помощь. За последние несколько месяцев она была чертовки непослушной так, что альфа разве, что не привязывал ее к базе всякий раз, когда это возможно было.
Губы Изабель дрожали.
— Она просто хочет жить, Мэлакай. Хочет столько всего испытать, и чувствует, как мало времени осталось.
— И она почти сократила это время еще больше, — вздохнул он. — Может быть, она сейчас успокоится. Самую малость.
Приложив голову к плечу, он снова поблагодарил Бога, что его пара была в безопасности его рук. Холден Мейхью почти взял ее. Он почти потерял ее в исследованиях, которые по-прежнему жаждал Совет.
— Что теперь? — спросила Изабель. — Куда мы отправимся отсюда?
Она не хотела оставлять свою семью, или нацию, Мэлакай знал это. И он не хотел ее отнимать.
— У нас есть здесь общество, а также подбаза, — он пожал плечами. — Я знаю, что Джонас ищет кого-то, кто возглавит его. Я отправил запрос на эту должность.
Она села. Внезапное, пылкое счастье наполнило его чувства надеждой, которая осветила ее глаза.
— Нам не нужно уезжать?
— Только когда это необходимо, — пообещал он. — Если опасность повысится. Но я чувствую, что твоя семья обеспечит меня помощью, чтобы я мог защитить тебя.
Он знал, что они это сделают. Она была для них сокровищем, как и ее сестра, и Мэлакай получил одобрение от них. Семья, отец сказал ему. Теперь он был их частью.
— Я люблю тебя, Мэлакай, — прошептала она, наклоняясь к нему, ее волосы упали ему на лицо, когда она прижала губы к его. — Всем своим существом я люблю тебя.
— И я люблю тебя, Изабель, — поклялся он. — Ты — мое дыхание жизни. Навсегда.
— Навсегда, — выдохнула она. — Мне нравиться, как звучит навсегда, Мэлакай.
Навсегда.
Шепот обещал голод, любовь и мечты, которые наполнили их жизни.
Это было навсегда.