Но, будучи профессиональным охотником, Хашим знал, существует много способов играть со своей добычей. А может быть, у Сиенны, как и у него, осталось чувство незавершенности?
Хашим подошел ближе, и теперь Сиенна могла лучше его рассмотреть. Он сильно изменился, но все еще казался девушке прекраснейшим из всех, когда-либо встречавшихся на ее пути… Обретшим плоть призраком другой эпохи, другого времени. В воздухе витал особый, отчетливый специфический аромат, подчеркивающий его мужественность.
Сиенна на миг зажмурилась, чувствуя притяжение этого человека — так озябший, растерянный ребенок тянется к теплу, комфорту, защите…
Она не заметила, как Хашим приблизился, но вдруг очутилась в крепких объятиях. Поглощенная противоречивыми ощущениями, девушка не успела осознать, что происходит, когда он коснулся ее трепещущих губ своими.
Поцелуй Хашима, похожий на разряд тока, пламя, лед — крайности, способные потрясти до глубины души, — разбудил в ней нечто, бездействовавшее с тех самых пор. Тогда — наивная! — девушка полагала, что все поцелуи немедленно разжигают огонь страсти, но за прошедшее время поняла, насколько заблуждалась.
Его умелые губы были одновременно твердыми и мягкими, молящими и требующими, и на вкус казались слаще меда. Хашим прижал ее к себе, заключив в железные объятия, заставляя таять от бессилия и восторга.
Сиенну захлестнула мощная волна желания. Физического — о, да, — но что-то еще прорастало в ней — гораздо более опасное и могущественное. Будто лишь Хашим мог заполнить пустоту, уже давно воцарившуюся в измученном сердце.
За одно бесконечное мгновение девушка ощутила сумасшедшее биение пульса, жаркое брожение крови, удовольствие на грани с болью. Сиенна почувствовала, как рука Хашима скользнула ниже, и мысленно взмолилась о продолжении.
Казалось, он прочитал ее мечты и, снисходительно усмехнувшись, сделал как раз то, о чем она думала. Сиенна сладко застонала в ответ. Мужчина пробормотал что-то на незнакомом языке, и насмешливая, торжествующая интонация подействовала, словно холодный душ. Девушка замерла, не веря себе.
Что же, черт побери, происходит?
Она с трудом оторвалась от Хашима, глядя на него широко распахнутыми зелеными глазами. Дыхание ее сбилось, лицо горело, а сердце бешено колотилось.
— Какого черта ты делаешь? — нервно одергивая платье, воскликнула она.
Улыбка Хашима казалась злой, а взгляд — холодным и высокомерным.
— То, что ты и хотела.
— Нет!
— Да, — парировал он, — я мог бы сделать это прямо здесь и сейчас, и не встретил бы ни малейшего сопротивления.
Охваченная гневом, не думая о последствиях, Сиенна занесла руку для удара — но реакция Хашима была мгновенной, как бросок кобры. Он крепко ухватил ее за тонкое запястье.
— Ты осмелилась ударить шейха? — в голосе его звучала угроза.
— Ты осмелился приставать ко мне?
— Приставать? — продемонстрировав превосходящую скорость и ловкость, Хашим выпустил ее руку. Она не настолько глупа, чтобы повторить попытку. — Можно разными словами описать то, как женщина трется бедрами о мужчину, мысленно прося войти в нее, — но уж точно не назовешь приставанием.
Сколько можно терпеть унижения?..
— Ты… ты…
— О, не нужно пустых оскорблений. Они ничего не значат — ведь мы оба знаем правду. Ты жаждешь меня.
— Прекрати!
— Ах! Опровержение — страшная сила… — задумчиво произнес мужчина.
Хашим искусно плел сеть из слов. Неужели она еще хочет его? Физически — возможно. Но что касается чувств — никогда!
— Ты говоришь так только потому, что знаешь все существующие способы соблазнения женщины…
— Пытаешься воздействовать лестью? — безжалостно перебил он.
— Но это всего-навсего тело отвечает естественной реакцией, — обвинительно закончила Сиенна.
— Значит, любой мужчина приведет тебя в экстаз?
— Не смей!
— Ты стала импульсивной, — заметил Хашим. Хотя Сиенна предпочла не отвечать на вопрос, гордость не позволяла ему поверить, что она так же легко растает в объятиях другого. — А мне нравятся импульсивные женщины.
— Меня нисколько не волнуют твои сексуальные пристрастия. Я уже не та наивная девочка, искренне считавшая тебя самым замечательным человекам во всем белом свете.
Хашиму показалось, что его странные противоречивые порывы лопнули, как мыльный пузырь, и в то же время слова Сиенны напомнили о ее лицемерии и лжи.