Нашёл время, ага. Впрочем, я собирался ему рассказать, так что почему бы и нет. Лореотис — мужик подготовленный, жизнью битый.
— Главы кланов посчитали, что я — один из тех одарённых безродных, что появляются в вашем мире, — сказал я шёпотом ему на ухо. — Они хотят, чтобы я помог им возродить кланы, из которых уходит магия. Скоро Благословенная неделя, ну и вот…
Взгляд Лореотиса напомнил мне взгляд Ямоса.
— Вот ведь повезло дураку… Сиектян?
Я кивнул.
— А чего такой кислый? — Рука в латной перчатке ударила меня в плечо. — Водные магички в постели такое вытворяют! Такая гибкость — с ума сойти можно. Так! В Хранилище место есть?
Я кивнул. Ящичек с зеркальцем я перепаковал в мешок, и таким образом у меня оставалось ещё место.
Лореотис присел и выдрал из академической крыши плоский булыжник.
— Вот. Пиши мне всё в мельчайших подробностях. А будут вопросы — задавай. Я, как-никак, твой учитель.
— Учитель, — сказал я, — у меня ранг нулевой. А чтобы писать, нужен второй хотя бы.
— Так тренируйся, ничтожество! — Он ударил меня в плечо еще раз. — До второго раскачаться — на день работы. Ну, на неделю, если с ума не сходить. Пока доплывёте, как раз будешь готов. Впрочем, если вы с Сиектян захотите порепетировать в каюте — тогда не торопись. Я пойму.
Закатив глаза, я спрятал булыжник в Хранилище и, пожав руку Лореотису, двинулся к краю крыши. Туда как раз пришвартовался корабль. Паруса на мачтах появились, лёгкий ветерок заставлял их колыхаться. Цвет парусов был, разумеется, зелёный, а начертанные на них руны — белыми, Воздушными. Наверное, будут призывать ветер.
— Я искренне надеюсь, что ты справишься, — говорил Дамонт Мелаириму. — Если что — немедленно сообщай. Но под «если что» я подразумеваю серьезные происшествия.
И он взошёл на борт. Это меня озадачило. Ректор покидает академию перед началом учебного года?
— Прошу вас, — сказал я Мелаириму, — слушайтесь Лореотиса. Я раздобуду то, что вас излечит.
— И что же это? — хмуро спросил проректор.
— Не знаю. Но меня ведёт Искорка. Она говорила о какой-то свече…
По лицу Мелаирима пробежала тень. Он сжал мне на прощанье руку.
— Будь осторожен, — сказал он. — Вернись. Самое главное — вернись. Моя жизнь не имеет большого значения. Твоя — бесценна.
Взяв Натсэ за руку, я поднялся по трапу на борт корабля и обернулся, чтобы помахать двум оставшимся на крыше фигурам.
— Это ваше первое путешествие, сэр Мортегар? — осведомился Дамонт.
Я кивнул.
— С непривычки всегда отправляешься в путь с тяжёлым сердцем. Но это ощущение временное. Вам только кажется, что жизнь остаётся там, в крепости. На самом деле жизнь — там, где вы.
— А вы-то почему уходите? — задал я мучивший меня вопрос.
Глава 20
Корабль рухнул с высоты академии. Я проклял всё. Потом я тут же простил всё и возлюбил. Захотелось обнять и расцеловать всех, в алфавитном порядке, начиная с Авеллы и заканчивая Ямосом, подарить цветы Герлиму и порыдать на безвестной могиле Наллана. Ещё я бы с удовольствием взял дополнительные задания по геометрии и научился бы вырезать лобзиком, но…
Падение закончилось.
В тот самый миг, когда нос корабля должен был врезаться в бурлящую воду, в которой хищно таились зубастые камни, ветер надул паруса, корабль со скрипом выпрямился и полетел над водой. Потом он медленно приопустился и заскользил по реке, едва касаясь поверхности килем.
Восторженный визг Натсэ в одно ухо и радостный смех Сиек-тян в другое вернули меня к ощущению реальности. Я с трудом оторвал руку от борта, но пальцы еще минуту отказывались менять положение.
— Дурак ты, боцман, и шутки у тебя дурацкие, — сказал я дрожащим голосом, но меня никто не услышал. Натсэ была слишком переполнена восторгом, а Дамонт отошёл к Логоамару и о чём-то с ним заговорил. Нет чтоб в челюсть пробить… А, ладно, что-то я злой становлюсь. Все ведь живы, все здоровы, даже штаны менять не нужно. Солнышко, вон, сияет, речка журчит… О, вон и холмик со входом к Мелаириму промелькнул. Ничего себе разогнались, однако. Вскоре и приречные участки города потянулись. На каменных парапетах сидели местные жители, удили рыбу и с интересом провожали взглядами корабль. Некоторые махали руками.
Я тоже помахал в ответ, прощаясь с Сезаном на полгода. Счастливо оставаться! Как пойдёте в туалет, или в душ, вспоминайте меня добрым словом, потому что если бы не я, вы бы с сегодняшнего дня начали выплёскивать ночные горшки под окна. Эх, приятно всё-таки чувствовать себя немножко героем!