— Отдай мой узелок!
Я достал из Хранилища её мешок и положил его на диванчик. Натсэ достала оттуда какое-то платье и удалилась, прикрыв за собой дверь. Плотно прикрыв.
Постояв с минуту возле двери, прислушиваясь к шуму воды с той стороны, я решил, что всё-таки не настолько самоуверен и отошёл к кровати. Вся внутренность раковины представляла собой постель, прикрытую голубым покрывалом. Я стащил сапоги, забрался на кровать. Мягкая какая… Добрался до подушек, лёг, раскинув руки, и уставился вверх. Надо мной нависала верхняя створка, закрывая часть светящегося потолка. Интересно, а свет тут как-то гасится? Наверное, Сиек-тян сообразит. Во всяком случае первый раз, наверное, лучше в темноте, особенно если всё так непросто в плане отношений.
Несмотря на предостережение, Натсэ выходить не торопилась. Минут через десять я услышал, как она что-то напевает и улыбнулся. Красивый голос. Попрошу как-нибудь, чтобы она для меня спела…
Пение убаюкивало. Я за всё путешествие так толком ничего и не поел, минувшая ночь напоминала кошмарный сон, и истощённый организм постепенно переходил в режим энергосбережения. Глаза начали слипаться, я зевнул и, должно быть, задремал.
Проснулся я оттого, что рядом со мной шлепнулась Натсэ.
— С лёгким паром, — сказал я, раздирая глаза.
— С чем? — удивилась она.
Ответить я не смог. Да и сон сразу куда-то подевался. Натсэ была завёрнута в одно лишь полотенце. Она лежала рядом со мной, опираясь на локоть, чтобы не лечь на подушку мокрой головой.
— Тут такая влажность, — сказала она, слегка покраснев. — Вылезаешь из воды и как будто она с тебя не уходит.
Я пробежал взглядом по ее руке, ключицам, шее. Взгляд споткнулся об ошейник, но ненадолго. Натсэ тоже внимательно смотрела на меня. Мы одновременно потянулись друг к другу, поцеловались… Показалось, будто меркнет свет, но я не обратил на это внимания, попросту закрыл глаза.
Натсэ придвинулась ближе, я осторожно обнял ее за талию, через полотенце, повел рукой ниже…
— Умеешь ты выбирать моменты, — прошептала Натсэ, отстраняясь. — Нам идти скор… Что это?
Я открыл глаза. Было темно. Может, я не открыл глаза? Но повторное усилие ничего не дало. Мы действительно лежали в темноте. Только через узкую извилистую щель, оставшуюся между двух створок, проникало немного света.
— Раковина закрылась, — сказал я, смело беря на себя роль капитана Очевидность.
— Зачем она это сделала?
— Не знаю. Давай откроем?
Раковина была довольно высокой. В ней можно было спокойно сидеть, не задевая головой потолок. Я встал на колени, упёрся руками, поднатужился. Рядом закряхтела Натсэ. Створка не поддалась ни на миллиметр.
— Сэр Мортегар? Вы готовы? — услышал я приглушённый голос Логоамара одновременно с хлопнувшей дверью. — Я стучал, но вы не откликнулись…
— Я в раковине! — крикнул я. — Она почему-то закрылась.
Я смотрел на полоску света. Вот посреди нее появилась тень — Логоамар остановился возле раковины-постели.
— Вы что, там не один? — с удивлением спросил он.
— Нет. Я с Натсэ. Так получилось…
Да уж, красиво получилось, ничего не скажешь. Поди объясни, зачем я оказался в одной постели с рабыней, замотанной в полотенце. Хорошо еще Локвинея вместе с мужем не зашла, а то не миновать очередной истерики.
— Можете открыть? — спросил я.
— Нет, — послышался странный ответ.
— Как так — «нет»?!
Логоамар смущённо откашлялся.
— Сэр Мортегар… Моя вина. Нужно было сразу объяснить все детали, но я даже не думал, что вы позволите своей рабыне такую дерзость, как посягательство на господскую постель…
— Да в чём дело?
— Видите ли, это особенная раковина. Раковина любви. В таких проводят первую брачную ночь молодожёны. Она закрывается, как только внутри оказываются двое, а открывается только тогда, когда они… Как бы вам это сказать, сэр Мортегар…
Но говорить было уже не обязательно. Я догадался. И Натсэ догадалась — я прямо-таки почувствовал ауру догадливости, исходящую от нее.
— Пятнадцати минут вам хватит? — вздохнул Логоамар.
— Н-н-не уверен…
— В любом случае, я выйду на пир, статус не позволяет мне пренебрегать приличиями. Как только раковина откроется, я получу об этом сигнал, тут стоит специальная руна. Тогда я вернусь и провожу вас. Не задерживайтесь, прошу.
И он ушёл, оставив нас одних. Я почему-то был уверен, что Натсэ рассмеётся. Я ждал этого смеха, надеялся на него, но — увы. Она глубоко вдохнула в темноте, и я расслышал, как прерывается ее дыхание. Надо же… А когда намекала на уединение в каюте — казалась такой смелой.