И собрание закончилось. Вот что называется «рычаг давления»…
Я робко открыл один глаз и тут же его закрыл. Мысленно сосчитал до десяти.
— Ты уже минут пять, как проснулся, — спокойно сказала Натсэ. — А вот меня учили контролировать дыхание. Если бы я притворялась, ты бы не узнал.
Ага, ясно. Она решила начинать не с «между нами всё кончено». Издалека зашла. Коварная…
Я опять приоткрыл глаз. Натсэ лежала на животе, подперев подбородок руками, и смотрела на меня. На ней была привычная форма Атрэма — белая блузка и черная юбка.
— Если очень нужно, я могу даже мертвой прикинуться — не отличишь. Но мой максимум — три минуты. Потом — либо правда умирать, либо начинать дышать, — сказала она, беззаботно болтая в воздухе босыми ногами.
— Скажи честно, — просипел я. — Ты на что-то намекаешь?
— Намекаю? — удивилась она. — Нет, просто говорю. Это беседа. Ну, знаешь… Ты из другого мира, о котором толком ничего не помнишь, а я с детства только и делала, что училась убивать, а потом убивала. О чём-то же нам нужно разговаривать.
— Ты хочешь сказать, что твоё сердце не переполняет презрение после того, что было вчера?
— Морт! — Она перестала болтать ногами и серьезно на меня посмотрела, даже слегка покраснев. — Вчера всё было чудесно.
Я мысленно отмотал запись вчерашнего дня назад и обнаружил там и вправду нечто чудесное.
— Я не об этом. Я про то, что было на пиру…
— На пиру? — Натсэ удивилась и, похоже, сразу перестала смущаться. — А что там такого было? Ты нажрался вдребезги.
— Вот! Я как раз об этом.
В её взгляде появилось недоумение.
— И почему я должна тебя презирать? Как говорили у нас в Ордене: хочешь узнать человека настоящего — посмотри, каков он пьяный.
— И?..
— Морт, ты нажрался и вёл себя, как дурак. Поверь, я ничего нового для себя не открыла. Хотя, конечно, предлагать устроить огненное представление — это было слишком. Но к этому времени все уже перепились до такой степени, что никто даже внимания не обратил. Хватит страдать, иди и приведи себя в порядок. Логоамар уже заглядывал, скоро нас повезут в академию. Завтра начинаются занятия.
Она помогла мне подняться. Всё тело затекло, я еле волочил ноги. Однако у дверей ванной комнаты я сделал над собой усилие и дальше двинул своим ходом. Сначала прошёл в уборную, потом умылся, причесался. Поглядел на себя в зеркало — вроде ничего. Только переодеться, конечно, надо.
— Морт, у тебя что-то жужжит! — позвала из-за двери Натсэ.
Талли! Вернее, Авелла. Вот ещё повод для головной боли… Эх, а я на сестрёнку сердился. Нам с ней обоим нельзя пить, категорически противопоказано!
Я выскочил из ванной, нашел в мешке зеркальце и увидел суровый лик Лореотиса. Коснулся, чтобы ответить, и машинально вернулся в ванную, прикрыв за собой дверь.
— Первое, оно же главнейшее, — без лишних приветствий начал Лореотис. — Вчера вечером я ощутил, как моё сердце переполняет светлая радость, хотя я ничего специально для этого не пил. Скажи мне правду: ты прошёл тропой достойных?
Мозг спросонок работал плохо, и мне понадобилось две-три секунды, чтобы сообразить, о чем речь.
— Прошёл, — кивнул я.
— Есть! — выдохнул Лореотис и ударил кулаком в ладонь. — Я знал! Я чувствовал. Видишь, как я за тебя переживаю, Мортегар? Моё сердце бьётся в унисон с твоим, брат! Которая из двух? Впрочем, молчи, и так ясно. Была бы Сиектян — у тебя бы сейчас на лице был след от удара мечом. Но я вижу на лице твоем озабоченность. В чём дело? Поделись с братом тревогой.
— Вчера был пир. И, боюсь, я вёл себя неподобающим для рыцаря образом.
— Это как? — заинтересовался Лореотис. — Матом ругался прилюдно?
— Кажется, нет.
— Ну так чего ты мне тогда мозг тревожишь? — разозлился он. — Ладно, давай о серьезном. С сестрой твоей я разобрался, вып… вылил все её запасы и поговорил с нужными людьми в городе. Если ей хоть стакан кто нальёт — будут иметь дело со мной.
— Отлично, — кивнул я и вздохнул с облегчением.
— «Отлично» там даже рядом не стояло. Максимум — «удовлетворительно», и то — с огромным минусом. Тебя не озадачило то, что я говорю с тобой через артефакт магов Воздуха?
Сердце ёкнуло. Я вообще-то думал, что Лореотис говорит из домика Талли, несмотря на то, что с каждым мигом замечал всё больше деталей, опровергающих эту мысль. Нет… Он говорил из моего дома. Вернее — из подземного дома Мелаирима. Из моей комнаты!
Лореотис встал и повернул зеркальце. Изображение замелькало, потом остановилось.
— Привет! — улыбнулась мне стоящая у стены Авелла и помахала руками.