— Сам открывай, — буркнула она.
Есть! Надо довести до автоматизма несколько таких оборотов. А ещё надо поговорить с Лореотисом. Или Мелаиримом. Пусть объяснят, что это за ерунда такая началась.
За дверью оказался мой молчаливый сосед. Он держал в руках поднос с тарелками. И молчал, глядя на меня. Эпохальная встреча двух интровертов.
— Да? — наконец, спросил я.
— Ужин, — последовал ответ. — Я дежурный.
Вот это мне как раз в уставе и не понравилось. В силу определённых причин, под водой жили только маги. Как следствие, все работы приходилось делать самим. Дежурить по столовой, например.
Я взял поднос у него из рук. Парень тут же повернулся и ушёл.
— Спасибо, — сказал я ему вслед, но ответа не дождался.
И чего это он? Разносить еду студентам, пропустившим ужин, в обязанности дежурного точно не входило.
После совместного ужина, состоящего из морепродуктов, Натсэ чуточку оттаяла.
— Хочешь, я останусь здесь? — спросил я.
— И тебе понравится спать всю ночь на одном боку, боясь пошевелиться?
— Если, открывая глаза, я буду видеть тебя, то — да.
Улыбку она спрятать не успела.
Можно было бы сказать, что вечер завершился хорошо. И так оно и было. Мрачные впечатления потихоньку улеглись. Дистиллят и вправду был выше всяких похвал. Натсэ легла у стены, я — с краю. Мы немного пошептались, потом она уснула.
А мне не спалось. Я долго лежал, смотря на неё. Смотрел и думал: «Вот моя жена. Немыслимо!».
В конце концов мне потребовалось выйти. Я тихонько встал и, прежде чем шагнуть к двери, бросил взгляд на окно.
На меня пустыми глазницами смотрел мертвец. Тот самый мертвец, которого я убил. Поняв, что обнаружен, он подался назад и исчез. Растаял во мраке моря.
А я, постояв ещё немного, вернулся на кровать, положив между мной и Натсэ меч. Не тот, который забрал у мертвеца, а мой. Бывший меч Зована и Тарлиниса. Настоящий, рыцарский. С ним было надёжнее.
Что же я пробудил там, в той черной скале?..
Глава 27
Утром я встал на час раньше всех (в интерфейсе обнаружилась полезная функция: будильник. Не то я раньше невнимательно смотрел, не то просто с пятым рангом появились новые плюшки) и позвонил Авелле из туалета.
Выглядела она плохо. Круги под глазами, сами глаза — красные. Но что хуже всего — она не улыбалась. И говорила мало, всё больше молчала и односложно отвечала на вопросы. Как подступиться к такой Авелле, я не знал.
— Вот-вот занятия начнутся, — сказал я. — Ты их так ждала.
Она пожала плечами.
— Больше не хочешь? — глупо переспросил я.
Опять пожала плечами. Потом нехотя добавила:
— Я надеялась, мы будем учиться вместе.
— Авелла… Скажи, ну что во мне такого особенного?
Она немножко ожила от этого вопроса.
— Ты совершенно особенный! Как будто из другого мира.
Какая проницательная Авелла… Даже не знаю, что сказать. По идее, можно и признаться, ведь она клятву дала. Но лучше не сейчас, не так. Подожду возвращения, и тогда признаюсь. Уж кто-кто, а она заслуживает права знать, кто будет отцом её ребёнка. Правда, тогда она узнает и то, что от моего ребенка не придётся ждать каких-то особых способностей. Шевелиться будет — уже достижение.
— Ты сильный маг, но совсем не задаёшься, — продолжала Авелла. — Ты согласился со мной дружить, хотя я такая… вот.
Я почувствовал, что закипаю. Тарлинис, мразь такая… Это ж как надо было измываться над дочерью, чтобы она, при такой внешности, испытывала комплексы?! Надо же, брюнетка у него не получилась! Рыцарь, блин… Бывший.
— Неужели твой жених никогда не говорил тебе, какая ты красивая и замечательная?
— Говорил, — кивнула она. — Но я ему не верила. Он не настоящий.
— Это как? — опешил я.
Авелла судорожно облизнула губы и вывалила на меня свою теорию вселенной:
— Его за меня решили, вот как. И родителей я не выбирала. И академию Земли. Это всё — не настоящее. А настоящее только то, что сам выбираешь. У меня сейчас две настоящих печати: одна хорошая, а другая — страшная. И ещё ты.
— Я не печать!
— И Ямос, наверное. А ещё я думаю, что Талли настоящая. И Лореотис. Мы сегодня с ним вместе к ней пойдём.
Вот теперь разговор коснулся той темы, к которой я не знал, как подобраться.
— Отлично! — воскликнул я, пожалуй, излишне радостно. — А ты сможешь передать зеркальце Лореотису ненадолго? Мне бы очень хотелось с ним поговорить.
Авелла рассеянно кивнула и продолжила гнуть свою линию:
— Настоящее — это то, что ты сам делаешь, а ненастоящее делает тебя. Настоящее — это ты, а ненастоящее — снаружи. Я всю жизнь старалась быть ненастоящей, пока не увидела тебя на рынке. Ты как-то так на меня посмотрел, что я почувствовала, что ты меня видишь, настоящую, и сначала даже испугалась, а потом Зован тебя толкнул, а я… А я пришла.