— Кто может сказать, почему вода слушается меня? — спросил он, глядя только на свои водные шарики, один из которых ещё раз разделился, и теперь их стало три.
Девушка с первой парты подняла руку. Ревиевир быстро кивнул в её направлении.
— Власть над водой даёт вам печать с руной стихии Воды, господин Ревиевир, — сказала она и оглянулась на остальных учеников, мол, похвалите меня. Я ей улыбнулся — так, на всякий случай. Девчонка была симпатичной, чем-то напоминала Гермиону из фильма.
— А если поставить печать на руку простолюдина? — полюбопытствовал куратор.
Теперь он жонглировал пятью шарами, и, кажется, нисколько для этого не напрягался.
— Ещё нужна магическая сила соответствующей стихии, — сказала девчонка.
— А что есть магическая сила? Откуда она берётся и почему не работает без печати?
Шесть шаров. Или семь? Они делились и мелькали всё быстрее.
— Она… Просто есть, — пробормотала «Гермиона».
— Садитесь, — сказал Ревиевир. — Можете начинать записывать.
Я покосился на молчаливого соседа по парте. Заметил, как он тычет перьевой ручкой в чернильницу и выводит на листе: «Первый урок». Попытался повторить. Получилось неплохо, куда лучше, чем сделала бы курица лапой, а клякса — так это даже красиво.
— Магия, — сказал Ревиевир, собрав все шарики в один, — суть способность мага управлять волей стихии. Стихия сама по себе обладает лишь силой. Она ничего не хочет, ни к чему не стремится. Таково её существование. Однако маг, заклинающий стихию, сообщает ей свою волю. Такая способность и называется «магией». А теперь — кто назовёт мне стихию, являющуюся исключением?
Все молчали. В тишине мой тихий голос прозвучал чётко и ясно:
— Огонь.
Вообще-то я хотел пробормотать это себе под нос. Но Ревиевир повернулся ко мне и кивнул:
— Правильно, сэр Мортегар. Огонь — единственная стихия, обладающая собственной волей. Злой волей. Огонь хочет пожирать. Он не успокоится, пока не уничтожит всё, до чего сумеет дотянуться. Сам по себе Огонь — пылающий воздух. Огонь вторичен по отношению к другим стихиям. Маг, заклинающий Огонь, по определению сильнее магов, заклинающих другие стихии, потому что он должен подчинить волю Огня своей воле. На уроках магической истории вам расскажут об Одержимых — тех магах, чья воля уступила воле Огня. Очень быстро они переставали быть людьми. Они превращались в свирепых животных, жаждущих только одного: уничтожать, подчинять и… — тут Ревиевир едва заметно усмехнулся, — размножаться.
Я вздрогнул, вспомнив то, что произошло вчера на скале. А что, если я — Одержимый?! Во мне ведь быть не может такой воли, чтобы подчинить Огонь. Хотя моя воля как раз и усилена Огнём… Нет, тут всё сложно, и ведь не спросишь же прямо. Разве что как-нибудь исподволь, вроде: «Один мой знакомый — попаданец, из другого мира, — носит в себе самую суть Огня. Можно ли его считать Одержимым?».
— И, тем не менее, — продолжал Ревиевир, — стихия накладывает свой отпечаток на характер мага. Маги Земли — тверды и настойчивы. Маги Воздуха — непостоянны и легкомысленны. Маги Воды — гибки и податливы, но, вместе с тем, обладают способностью проложить себе путь через любые преграды. Что-то пробить. Что-то обойти.
— А что же тогда даёт печать? — поднял руку широкоплечий парень с третьего ряда.
— Хороший вопрос, — кивнул ему Ревиевир. — Печать — руна, заключенная в круг, — является связующим звеном между волей мага и избранной стихией. Подробно о свойствах рун вы узнаете на занятиях по «теории рун». Я лишь скажу, что печать подобна рыболовной сети, которой вы плените стихию, заставляя её подчиняться. Но сеть бесполезна в руках человека, не знакомого с рыбной ловлей. До сего дня вы, наверное, воспринимали свои печати, как пропуск в мир магии. Но теперь вам необходимо понять, что печать — инструмент. На вступительных испытаниях вы доказали своё мастерство в управлении стихией и получили этот великолепный инструмент, который позволит вам дальше совершенствовать свои умения.
— А когда нам разблокируют дерево заклинаний? — спросила девушка, сидящая впереди меня.
— На занятиях по заклинаниям, само собой. Не отвлекайте меня больше, задавайте вопросы только по текущему материалу
Ревиевир продолжал вести урок. Я уже давно бросил перо и попросту конвертировал слова куратора в текст, который укладывал в расширенную магическую память. С пятым рангом её объём прилично вырос, и за всю лекцию я не заполнил и половины процента.
Вот чего мне не хватало: образования. Теперь многое становилось на свои места, и я жадно ловил каждое слово Ревиевира.