Двум усиленным вражеским дивизиям противостояли неполного состава два стрелковых полка на островах Сааремаа и Муху и два стрелковых батальона на островах Хийумаа и Вормси, немецкому и финскому военно-морским флотам — дивизион торпедных катеров и дивизион малых катерных тральщиков, а эскадрам бомбардировщиков и истребителей — оставшиеся в строю десять «чаек» 12-й отдельной Краснознаменной истребительной авиационной эскадрильи, главной задачей которых продолжало оставаться обеспечение налетов авиагруппы особого назначения на Берлин.
По артиллерии силы противоборствующих сторон были примерно равными. Однако почти все береговые батареи располагались на западном побережье островов и не могли принять участия в борьбе с плавсредствами противника во время форсирования десантом проливов.
Генерал Кунце имел полнейшее превосходство над гарнизоном русских. К тому же в его руках была оперативная и тактическая инициатива, моонзундцы не знали, когда, откуда, с какого места начнется высадка немецкого десанта на острова, где сосредоточить подвижные резервы для его отражения, стянуть в кулак свой главный козырь — артиллерию.
Первым предполагалось очистить от противника маленький островок Осмуссаар. Небольшой по площади — до пяти километров в длину и полутора в ширину — он серым пятном отчетливо просматривался с мыса Пыысаспеа. Установленные на этом участке двенадцать немецких батарей калибром до 205 миллиметров включительно должны были уничтожить все еще строящиеся, по сведениям авиаразведки, две русские береговые батареи и уже действующую зенитную. Превосходство в артиллерии у немцев четырехкратное. За полтора часа интенсивной стрельбы по расчетам штабистов будет поражена вся площадь острова, снарядов приказано не жалеть. Такой плотности огня вполне достаточно для уничтожения русских батарей. Двух усиленных батальонов десантников должно хватить, чтобы завершить ликвидацию гарнизона. Таким образом, взятие Осмуссаара станет своеобразным прологом к осуществлению главного плана «Беовульф II».
Свой рабочий день капитан Клещенко начинал с рассвета. Из казарменного городка, где в старом деревянном домике ему была отведена комнатка, он шел на командный пункт батареи, выслушивал там доклад дежурного об изменениях обстановки за ночь, интересовался состоянием погоды, влияющей на поправку дня — заранее рассчитанные корректуры для ведения в прицел и целик на случай стрельбы, сам пристально осматривал в визир горизонт, проверял надежность связи и затем шел на башни понаблюдать за тренировкой орудийных расчетов, которую краснофлотцы проводили вместе с рабочими-специалистами ленинградских заводов, обучая их практическому осваиванию сложных механизмов.
Так было и рано утром 6 сентября. Едва Клещенко подошел к отвесному металлическому трапу, ведущему в боевую рубку на вышке командного пункта, как за его спиной, метрах в семидесяти, раздался мощный взрыв, вместе с дымом и пылью поднявший в воздух кусты можжевельника. «Может, самолет шальную бомбу сбросил, — подумал Клещенко, устремив взгляд в небо, — но тогда бы зенитная батарея объявила тревогу, а она молчит». Второй взрыв громыхнул впереди него и несколько вправо. «Немецкая батарея пристреливается», — понял он и стремглав поднялся в боевую рубку.
— С берега открыла огонь крупнокалиберная фашистская батарея, товарищ капитан! — доложил дежурный командир взвода управления.
— Координаты ее засекли?
— Нет. Стреляет из-за леса, с закрытой позиции.
— Боевая тревога!
Дежурный быстро включил прямую телефонную связь со всеми батареями и постами наблюдения и отрепетовал:
— Боевая тревога! Боевая тревога! Боевая тревога!
Донесся частый звон церковного колокола с кирхи, извещающий гарнизон об опасности.
Клещенко сел за визир и навел перекрестие нитей на словно прикрытый прозрачной, с розовым оттенком вуалью берег. Засек жидкий клуб синеватого дыма, тотчас рассеянный свежим ветром над вершинами деревьев. В стороне от КП прогромыхал взрыв. Стало ясно: вражеская батарея ведет пристрелку по вышке командного пункта 214-й башенной береговой батареи, отчетливо видимой с материка наравне с маяком и кирхой.
В боевую рубку поднялся запыхавшийся военком батареи Усков, тут же вынул из футляра бинокль, поднес его к глазам.
— Захватили нас в вилку, — определил он.
— А говорили, фашистские артиллеристы слабоваты насчет точности стрельбы, — произнес дежурный.
— Велика премудрость пристреляться по неподвижной цели, — процедил Клещенко, чувствуя, как от очередного взрыва по железобетонной рубке застучали раздробленные камни. Действительно, фашистская батарея довольно быстро пристрелялась к вышке, пора бы ей уже перейти на поражение, а она все посылает и посылает снаряд за снарядом.