Он не мог не заметить внезапную настороженность, появившуюся в ее голосе.
– Это, по всей вероятности, было очень сложно для вас, – заметил он.
Она пожала плечами.
– Ничего другого мне не оставалось.
– Конечно. Но вы только что сказали, что сами ухаживали за собой с детских лет. Мистер Олтетен навещал вас чуть более года назад, и он заверил меня, что вы были очень больны.
Она обернулась и взглянула на него широко открытыми от удивления глазами.
– Вы встречались с мистером Олтетеном?
Стивен кивнул.
– Сегодня, после полудня. К сожалению, теперь он сам очень болен и поэтому не смог дать подробных инструкций относительно вашего имения.
Девушка выглядела немного рассеянной, как будто мысли ее витали где-то далеко.
– Я и сама могу рассказать об имении Виндхэмов все, что вам необходимо узнать. Так он очень болен? Это все его кашель?
– Думаю, да. Именно приступ кашля в конце концов и прервал наш с ним разговор.
Аманда кивнула и отвела взгляд.
– Понятно, – тихо произнесла она. – Олтетен – славный человек. И мне очень жаль, что он заболел.
Стивен молчал, внимательно изучая сто´ящую перед ним женщину. Каких-то две минуты назад ее охватывал неистовый гнев. А теперь от него не осталось и следа, все растворилось в сочувствии к умирающему старику.
Внезапно он почувствовал, что для него здесь слишком много секретов. Ему необходимо было узнать тайну этой странной подопечной. Он сделал шаг в ее сторону, заставив ее посмотреть себе в глаза.
– Аманда, мистер Олтетен сказал, что вы были тяжело больны во время его последнего визита в Йорк. Кроме того, что вы были больны, вы еще были одеты во все белое. А сейчас я не могу себе представить человека более здорового, чем вы. К тому же вы заявили мне, что питаете сильное отвращение к белому цвету. Что же с вами произошло?
Она вздрогнула, но он быстро коснулся ее руки, не дав возможности отвернуться. Когда же она наконец заговорила, то смотрела над его плечом и взгляд ее был устремлен куда-то в ночь.
– Я выздоровела, – прошептала она, – и у меня появилась сильная неприязнь к одежде, в которой я была во время болезни. Ничего необычного в этом нет.
– Еще он сказал, что вы были очень желчной особой.
Она пожала плечами и попробовала уйти, но он удержал ее, теперь уже положив ей на плечи обе руки.
– Похоже, вы опечалились из-за мистера Олтетена.
– Этот добрый человек умирает от страшной изматывающей болезни. Я видела многих людей, жизнь которых была унесена этим недугом. – Мысли ее явно были заняты горестными воспоминаниями.
«Как джентльмену, – подумал Стивен, – мне бы следовало сейчас оставить ее в покое. Но мне нужна информация. Необходимо во что бы то ни стало понять, что это за женщина…»
– Такая реакция не соответствует характеру язвительной женщины, Аманда, – сказал он. – Или мистер Олтетен ошибался на этот счет?
Она закусила губу, и вид ее ровных белоснежных зубов на мгновение отвлек его.
– Нет, – наконец произнесла она с тихим вздохом, – он не ошибался. – Она набрала в легкие побольше воздуха и добавила: – Аманда из Йорка была злой и завистливой. Она хотела… – Голос ее сорвался.
– Хотела – чего? Попасть в свет? Хотела мужа?
Девушка покачала головой.
– Она хотела всего, чего была лишена. Ее приводили в бешенство любые пустяки. Простая улыбка. Чей-то смех. – Она отошла от него и одной рукой прикоснулась к оконному стеклу, как будто тянулась к чему-то, находящемуся в темноте за прозрачной преградой. – Я пыталась быть понимающей. Я испробовала все – сочувствие, нежность, даже дружбу. Но в ней всегда кипела лишь злость. И зависть.
– Но вы все-таки изменились.
Она повернулась к нему; взгляд ее был твердым и вызывающим.
– В нашей маленькой деревне появился новый викарий. И в том, что я изменилась, – его заслуга.
Стивен скептически поднял бровь.
– Значит, обращение в другую веру? – Эта мысль уже приходила ему в голову, однако все это как-то не вязалось в его представлении с ее образом.
– Религия – это могучая сила, милорд. И если бы не преподобный Хэллоусби, думаю, я до сих пор бы оставалась в Йорке и, сидя у огня, пересчитывала свои грехи.
Стивен нахмурился и попытался представить себе описанную ею сцену. Из этого ничего не вышло.
– Преподобный Хэллоусби читал свои проповеди, милорд. Читал с жаром, одержимо. И если чувствовал, что человек грешен, он наказывал его.
Граф напрягся.
– Что это были за наказания? – настороженно поинтересовался он.
Она отступила в тень, но он последовал за нею. Он не прикасался к ней, просто наклонился немного, чтобы видеть в оконном стекле отражение ее лица.