— Джуди! — Ее размышления внезапно прервал голос деда. — Ты ничего не ешь, дорогая. Скажи мне, о чем ты думаешь? О будущей свадьбе? — добавил он с шутливым огоньком в глазах.
Она нахмурилась. К чему всегда притворяться, что все так романтично? А ведь все так себя и вели. Даже если какая-нибудь бедная невеста шла в церковь со слезами на глазах и разбитым сердцем, вся деревня делала вид, что молодожены нежно влюблены друг в друга.
— Нет, я не думаю о свадьбе, — ответила она, даже не пытаясь быть тактичной.
Ее жених снова приподнял брови.
— Ты, похоже, не в восторге от этой перспективы, — сухо заметил он с полувопросом-полуутверждением.
Джуди посмотрела на него. Ее глаза затуманились. Что бы он сказал, если бы услышал от нее, что она любит другого?
— Думаю, мне еще рано выходить замуж, — тихо проговорила она.
— Тебе семнадцать с половиной, — возразил дед. — Это прекрасный, зрелый возраст. Твои ровесницы обычно готовы вступить в брак.
Готовы… зрелый. Ей стало немного не по себе. Ронни никогда не стал бы так выражаться. Он отличался большей деликатностью. Но здесь секс для брака был необыкновенно важен. Браки по любви заключались редко, и даже если вдруг жених и невеста влюблялись друг в друга, — в любом случае, это происходило после свадьбы, — мужчина все равно придерживался собственных интересов, которые не имели ничего общего с интересами его жены.
— Если бы мы могли отложить свадьбу еще на год, — начала Джуди.
Глядя на Криса, она спросила себя, что произошло бы, если б она поговорила с ним наедине. Но дед не позволит им остаться наедине… Но ее размышлениям тут же пришел конец. Если бы Крис захотел остаться с ней наедине, она нисколько не сомневалась, что его бы ничто не остановило. Его подбородок и складки у губ говорили о таком упрямстве и решительности… о таком властном характере, а как надменно и высокомерно он держался! Вид у него был даже аристократичнее, чем у деда, подумала Джуди. Крис еще выдержаннее и увереннее в себе. Может быть, эти надменность и высокомерие объясняются богатством, или он выглядит таким гордым и недоступным из-за своего великолепного сложения и роста? Но в обращении с ней Крис старался проявлять терпение. Он казался тихим и ровным, но за вечер пару раз посмотрел на нее чуть насмешливо и снисходительно. Можно было подумать, он считает ее ребенком.
— Еще на год, — повторил ее дед. — Нет, моя дорогая, Крис приехал, чтобы обсудить свадьбу, и мы решили, что она состоится через месяц…
— Через месяц! — Джуди в ужасе уставилась на него. — Нет, дедушка, не так скоро!
Крис бросил на нее быстрый взгляд.
— Кажется, дипломатичность тебе не свойственна, моя дорогая, — довольно решительным тоном заметил он. — Почему же не через месяц?
— Это с-слишком скоро, — заикаясь, пробормотала Джуди и подумала: «Это как Рождество. Ждешь-ждешь, а потом оно вдруг наступает — совершенно незаметно». — Я не успею приготовиться.
— Ерунда. У тебя чуть ли не двадцать подружек невесты, они займутся всем необходимым. — Казалось, ее дед был в некотором замешательстве. Он взглянул на внучку строго и осуждающе. — Я должен извиниться за Джуди, — обратился он затем к Крису. — Надо учитывать — ее отец был англичанином, и она никогда не забывает об этом.
— Но ее воспитали так, чтобы она знала свое место, — ответил Крис. — По крайней мере, я надеюсь, что это так. Полагаю, моя жена не будет строптивой.
— Нет, о, конечно нет, — поспешно вставил старик. — Джуди очень кротка и послушна. С ней не будет никаких хлопот.
Немного погодя Джуди отправили спать. А ее дед и жених перешли в гостиную, чтобы продолжить обсуждение предстоящей свадьбы.
Лефки, замужняя подруга Джуди, жила в роскошной квартире на окраине Никозии. Ей был двадцать один год. Она вышла замуж четыре года назад, сейчас у нее было три маленьких дочери, и ее муж нанял в помощь жене няню. Кроме того, у них была горничная, и каждый день приходила домработница. Когда Джуди навещала Лефки, она неизменно заставала ее либо лежащей на диване — и при этом выглядевшей элегантно и бодро, — либо за столом, вышивающей что-нибудь очень красивое. Она часто ходила в парикмахерскую. Ее темные волосы обесцвечивали, а потом перекрашивали в изумительный каштановый цвет. Маникюр Лефки всегда выглядел безупречно, одежда — безукоризненно. Дважды в год муж возил ее в Лондон, и она возвращалась в буквальном смысле слова нагруженная георгианским серебром, которое со вкусом расставляла по всей квартире, главным образом — в шкафчиках в огромной гостиной. Роскошный ковер доставили из Персии, мебель — из Франции.