– Где она, Грифин? – быстро спросил он.
Глаза старого рыцаря сразу погасли. Он показал через плечо на поросший травой холм.
– Она проводит почти все время на могиле отца, – тяжело сказал он. – Я пытался уговорить ее остаться в деревне, но она и слышать об этом не хочет и отказывается уезжать, хотя нам приходится спать в конюшне. А вот и она сама.
Торн слегка повернулся. Шана была укутана в тяжелый теплый плащ, так как уже чувствовалась осенняя прохлада. Принцесса еле угадывалась за деревьями. Она шла очень медленно, словно ей было трудно идти. Ее плечи тяжело опустились под плащом. Шана не видела Торна. Она шла, низко склонив голову.
Де Уайлд почувствовал, как его сердце сжалось. Она казалась такой ранимой, наблюдал он с болью, такой потерянной и одинокой. Торн почувствовал отчаяние женщины, и мгновенно ее боль перешла к нему. Он силой заставил свое сердце быть более твердым. Граф крупным шагом отправился ей навстречу и ступил на тропинку, по которой она шла.
Шана не замечала Торна, и чуть не врезалась в него. Граф поймал ее за руку, чтобы удержать. Она подняла голову и слегка разомкнула губы в немом удивлении. Ее близость вызвала в Торне немедленную и однозначную реакцию. Его охватило желание схватить Шану и прижать к своей груди, накрыть эти милые сосредоточенные губы своим поцелуем. Но недоумение, вызванное неожиданностью, моментально прошло, и Шана, задыхаясь, рванулась в сторону. Торн мысленно выругался. В глазах девушки пылала ярость.
– Как ты узнал, что я здесь?
Торн не успел ей ответить, да этого и не потребовалось. Ее внимание переключилось на Грифина, стоявшего за спиной графа.
– Грифин, – закричала Шана беспомощно. – Это сделал ты, да? О, как ты мог?
– Что, Шана, почувствовала себя преданной? А, жена, теперь ты знаешь, что это такое! Но не ругай сэра Грифина за то, что муж считает нужным вернуть свою заблудшую жену. – Он подчеркнуто низко поклонился. – Прости меня, милая, но разве я не ясно выразился? Насколько я помню, то отдавал приказание, чтобы вы отправились в Вестен.
Она высоко подняла голову и посмотрела ему в глаза, как всегда отчужденно и без страха.
– Мне это не доставляет удовольствия, – начала она.
– И мне тоже неприятно найти вас здесь, принцесса, когда вы должны быть в Вестене!
– Вам это неприятно, да, и я понимаю, почему! Не вызывает никакого сомнения, что вы не желаете, чтобы я увидела деяния ваших рук! – Она махнула рукой и показала на двор в руинах. Затем снова посмотрела ему в глаза. Гневная и негодующая, она почти задыхалась от ярости. – Неужели вам мало того, что я потеряла отца? Вы приказывате английским войскам во второй раз в угоду королю! Вам что, мало такой славы, и вы ищите еще? Неужели вы и в самом деле погубили мой дом ради собственных завоеваний?
Что-то очень похожее на боль отразилось на его лице. Но Шана не заметила этого. Она ничего не видела из-за собственных душевных мук и взволнованно продолжала:
– И не важно, что я при этом чувствую! Важно, что король наградит вас за вашу доблесть и будет очень доволен! Может быть, он подарит вам еще один титул, вдобавок к Вестену и Лэнгли. Боже милостливый, мне хотелось бы знать, я вышла за муж за человека или за чудовище?
Торн весь напрягся. Возникло такое ощущение, что его спина была сделана из стали. Он хорошо понимал ход ее мыслей. Граф знал, что она с легкостью поверит в то, что это он приказал сжечь Мервин, так как она всегда думала о нем самое плохое. У него внутри стала закипать ярость, потому что она слишком быстро стала презирать его, да еще с такой страстью.
– Принцесса, я начинаю думать, что вам не важно, что я говорю! – Торн переключил свое внимание на Грифина. – Сэр Грифин, пожалуйста, приготовьте наших лошадей. Мы отправляемся в Вестен. Немедленно.
– В Вестен?
– Да. Я отвезу вас домой.
– Домой? – голос Шаны стал глухим, и она готова была расплакаться. – Благодаря вам у меня нет дома! И клянусь, моей ноги не будет в Англии.
– Шана, а я клянусь вам, что вы там будете.
Быстрым движением, которое позволял его рост, он обхватил ее за талию и притянул к себе. Его улыбка была суровой и безжалостной. Шана вскрикнула, задыхаясь, когда он положил ее на плечо и понес к конюшне, словно мешок с зерном.
Как он сказал, так и вышло.
Путешествие было кошмарным. В душе Шана чувствовала, что обидела Торна. Она сожалела, что позволила себе так поступить, но как об этом сказать графу? Его лицо было отчужденным и твердым, таким же неподвижным, как каменная скала. Торн не беспокоился о комфорте, проехав полночи, он остановился на ночлег в монастыре. Принцесса встала на следующее утро уставшая и несчастная, чувствуя, что у нее в желудке все поднимается и переворачивается. Такой тошноты она никогда еще не испытывала. Девушка знала, что это было вызвано тем, что она ждала ребенка…
РЕБЕНКА. Святой Боже, ей еще надо сказать об этом Торну!
Шана неуверенно покусывала губу, ее мысли беспокойно метались. Как он воспримет новость о том, что скоро станет отцом? Она быстро посмотрела в его сторону.
Их взгляды встретились. Ярость, горевшая в глазах графа, лишила девушку мужества. Шана опустила плечи. Нет, она не скажет ему сейчас, когда он такой сухой и недоступный.
Шана не была уверена, но ей казалось, что они путешествуют в юго-западном направлении. Ясная погода сменилась прохладным влажным воздухом – явным признаком того, что наступила осень. Они проезжали одно поле за другим, и везде усердно трудились крестьяне, собирая урожай и подготавливая землю к зиме.
Поздно вечером, на третий день пути, девушка почувствовала, как ее веки начали непроизвольно закрываться, Она поняла, что у нее закружилась голова.
– Шана!
Хрипловатый знакомый голос привел ее в чувство. Растерянно принцесса смотрела на Торна, который сейчас стоял рядом с ее лошадью.
Он бережно взял ее на руки и снял с седла. В неярком свете факела она все же поняла, что они находятся на территории большой крепости. Торн крепко держал принцессу, почти грубо, как будто, ожидал сопротивления.
В действительности же Шана и не думала сопротивляться. Она зажмурила глаза и уткнулась лицом в его крепкую шею, наслаждаясь тем, что находится в объятиях его сильных рук, вдыхая знакомый мужской запах и тепло.
Но отчаяние все еще сжимало ее сердце. Боже, думала она. Ведь она больше ничего не хотела, кроме как находиться в его объятиях, но теперь все было испорчено его гневом и ее легкомыслием. Девушка едва слышала, как Торн обратился к двум бежавшим навстречу слугам, которые бросились зажигать свечи и суетиться вокруг приехавших. Принцесса и граф прошли, сопровождаемые мерцающим желтым светом, по лестнице и по длинному коридору, поворачивая в разные стороны до тех пор, пока, наконец, Торн не провел ее через двойные двери в большую комнату.
– Аделаида, моя жена хотела бы принять горячую ванну и горячую пищу перед тем, как отправиться спать.
– А вы, милорд? Будете ужинать как всегда здесь, в своей комнате?
На какое-то мгновение наступило молчание. А затем Шана услышала его ответ, который был короток и локоничен.
– В зале, Аделаида. Так как я сразу же должен возвращаться назад в Лэнгли.
Служанка сделала реверанс и ушла. Торн отправился бы за ней, если бы Шана не назвала его по имени. Он остановился, его лицо оказалось в тени. Шана судорожно вздохнула и тихо заговорила.
– Ты уже уезжаешь?
– Да, – по его тону чувствовалось, что он хочет уйти.
– Но ведь уже очень темно! Ты не подождешь до утра?
Торн тут же отпарировал ее вопрос своим.
– С каких это пор вы беспокоитесь о моем благополучии, принцесса?
Он сильно ранил Шану своей резкостью. Девушка опустила глаза и сложила перед собой руки так, чтобы он не видел, что они дрожат. Их окружило темное и бесконечное молчание. – Но оно было нарушено его смехом, и этот смех был ужасен.
– Я же вижу, что у вас нет никакой потребности во мне, принцесса. У вас нет причин задерживать меня. И действительно, я буду лучше чувствовать себя в кровати со змеями, чем с вами!