Таня Соломатова — безусловный герой, именно про таких неповторимый Михаил Салтыков-Щедрин говорил, что в молодости человек более чуток к страданиям ближнего…
Но если рассмотреть книгу «Солёное озеро» с юридической точки зрения, то она является клеветнический, а то и, если приложить усилия, умышленно заведомо ложной!
Опубликованные в ней сведения не содержат ни одного доказательства того, что Гайдар причастен хотя бы к одному приписываемому ему преступлению. В книге нет доказательств, что преступления эти вообще совершались. Вся книга строится на свидетельствах местных жителей. Приведённые в книге архивные документы имеют опосредованное отношение к Гайдару и хоть и содержат важные сведения, такие, как фамилии расстрелянных детей и негативную характеристику, данную Аркадию Петровичу собственными командирами, но в ней нет документальной информации, прямо указывающей на причастность Голикова к тому или иному преступлению. Всё это — абсолютные пустышки, с точки зрения юридического доказательства вины Аркадия Гайдара, — слова, порой анонимные, и не более того.
По словам писателя Солоухина, людей топили в прудах, но палачи отправляли несчастных под воду только в озёрах. А о казни лично Гайдаром из пулемета 76 пожилых женщин с внуками и внучками в неназванной деревне вообще нет никаких сведений.
Поверьте, если задаться целью, то исключительно юридическим фактом можно на корню перечеркнуть и объявить заведомо ложным весь труд Тани Соломатовой и Владимира Солоухина, а их самих с полным правом признать клеветниками. Возбуди против них уголовное дело — и они не смогли бы предоставить органам следствия ни одного документального подтверждения обвинения против Гайдара.
Потому что простые граждане — не следователи.
Не мне вам говорить, тем более здесь, в зале суда, что одних свидетельств людей, тем более в значительной части анонимных, недостаточно, чтобы предъявлять Гайдару обвинения. С точки зрения УК, жуликами являются, скорее, те, кто распространил не подтвержденные документально сведения о храбром командире.
То же самое можно сказать о любых литературных произведениях, основанных на реальных событиях. Например, о книге «Я был на этой войне» красноярского писателя, бывшего офицера Вячеслава Миронова: как, скажите, он мог бы юридически доказать, что ему с подчиненными пришлось снимать с креста тело распятого призывника из Абакана? А Лев Толстой в бессмертной повести «Смерть Ивана Ильича», списанной с реальной истории, доказывал, что первой мыслью коллег умершего судьи Тульского окружного суда Ивана Мечникова была: как они после его смерти продвинутся по службе.
Но как это вообще возможно? В реальности события имели место, а с юридической точки зрения их не было вовсе. Более того, все, кто имеет смелость утверждать, что эти события всё же происходили, легко может оказаться преступником.
Как же существовать литературе и вообще любому творчеству, если юридическим фактом можно перечеркнуть любую свободную мысль и даже целое произведение?
Юриспруденция — бездушная наука, тогда как творчество — непрерывный процесс исследования жизни и места в ней человека, болезней общества и способов их врачевания. Постоянный поиск ответов на вопросы как дня нынешнего, так и загадок и тайн прошлого. Величайший учёный Владимир Вернадский говорил, что любое исследование занимается поиском места человека в мире, а писатель Михаил Салтыков-Щедрин — что благородная мысль не может останавливаться ни на минуту. Ибо только постоянный процесс обновления может спасти общество от одичания. Творчество — это пульс жизни. Это сфера, в которой будущее избавляется от пороков прошлого и настоящего. Юридическая наука оперирует точным фактом, а в распоряжении творчества — право. Юриспруденция охраняет порядок и справедливость в государстве, а творчество стоит на страже естественного течения жизни и права каждого человека на завтрашний день. Юридическая наука защищает единый организм государства, а творчество — его общее благо. Но государство с его монополией на юридическое преследование и кару априори сильнее творчества, привлекающего внимание общества к его язвам с помощью кисти художника, слова писателя, музыки композитора и пера журналиста. У литератора, исследователя глубин человека и социума, нет таких возможностей, да и обязанностей, как у «стражей закона» — полицейских, следователей или прокуроров.