Однако я убеждена, что эта бессмысленная реакция, в которой все мы вынуждены сейчас существовать, временна. Она смертна, и притом внезапно смертна. Я также уверена в том, что нам всем, в том числе «узникам Болотной», моей отважной соратнице Марии Алёхиной, Алексею Навальному и всем, всем, всем хватает сил, убеждённости и упорства, чтобы пережить эту реакцию и остаться победителями.
Я искренне благодарна людям, встречающимся мне в моей жизни за колючей проволокой. Благодаря иным из них я никогда не назову время своего заключения потерянным. За год и два месяца моего срока я не имела ни одного конфликта — ни в СИЗО, ни в колонии. Ни одного. По моему мнению, это говорит о том, что я совершенно безопасна для любого общества. А также о том, что люди не ведутся на государственную медиапропаганду и не готовы меня ненавидеть только потому, что федеральный канал сказал, что я — плохая. Лжи далеко не всегда удаётся одержать победу.
Недавно мне в письме прислали притчу, ставшую для меня важной. Что случится с разными по характеру вещами при попадании в кипяток? Хрупкое — яйцо — станет твёрдым, твёрдое — морковь — размягчится, кофе же растворится и захватит собой всё. Итог притчи таков: будьте как кофе. Я в колонии — это тот самый кофе. Я хочу, чтобы те люди, которые выступили инициаторами заключения меня и десятков других политических активистов за решётку, поняли одну простую вещь: нет непреодолимых препятствий для человека, ценности которого складываются, во-первых, из его принципов и, во-вторых, из работы и творчества исходя из этих принципов. Если ты сильно во что-то веришь, вера поможет выжить тебе где угодно и где угодно остаться человеком.
Свой мордовский опыт я, несомненно, использую в будущей деятельности и, пусть это случится, и по окончании моего срока реализую его в проектах, которые будут сильнее и политически масштабнее, чем всё то, что случалось со мной раньше. Несмотря на то, что опыт заключения — крайне непростой опыт, мы, политзэки, становимся в результате его приобретения только сильнее, смелее и упорнее. И тогда я задам последний на сегодня вопрос: какой тогда смысл в том, чтобы держать нас тут?
«СОПРОТИВЛЕНИЕ ЭСТЕТИЧЕСКОЕ ОКАЗЫВАЕТСЯ
НАШИМ ЕДИНСТВЕННО НРАВСТВЕННЫМ ВЫБОРОМ»
Последнее слово Надежды Толоконниковой
в суде по её жалобе на отказ в условно-досрочном освобождении
26 июля 2013 года
Я вновь хотела бы поговорить об исправлении.
В очередной раз убеждаюсь, что если и возможно в России подлинное образование, то это — самообразование. Сам себя не научишь — никто не научит. А если и научат, то невесть чему. Да, с этой властью у меня много, чрезвычайно много стилистических разногласий. Их количество становится критическим. Чему нас могут научить госорганы? Как меня может воспитать колония, а вас, скажем, телеканал «Россия-1»?
Иосиф Бродский сказал в своей нобелевской речи: «Чем богаче эстетический опыт индивидуума, чем твёрже его вкус, тем чётче его нравственный выбор, тем он свободнее — хотя, возможно, и не счастливее». Мы вновь в России оказались в таких обстоятельствах, что сопротивление, и не в последнюю очередь сопротивление эстетическое, оказывается нашим единственно нравственным выбором и гражданским долгом. Эстетика путинского режима — эстетика охранительная, и она не случайно, но последовательно, настырно цитирует и воссоздаёт эстетики двух режимов, исторически предшествующих нынешнему: эстетику царско-имперскую и дурно понятую эстетику соцреализма с его рабочими условного «Уралвагонзавода». Воссоздание этого производится настолько топорно и нерефлексивно, что идеологические аппараты текущего политрежима не заслуживают никаких похвал. Даже пустое место соблазнительнее и привлекательнее — своей минималистичностью.
Любое государственное учреждение в России, тем более столь важная часть репрессивной машины государства, как колонии, эту никчёмную эстетику подобострастно воспроизводят. Так, если вы женщина, тем более молодая и хоть немного привлекательная, то вы просто обязаны участвовать в конкурсах красоты. Если участвовать не будете — не дадут УДО, сославшись на игнорирование вами мероприятия «Мисс очарование». Не участвуете — значит, по заключению колонии и вторящего ей суда, не имеете активной жизненной позиции. А я утверждаю, что моя принципиальная и тщательно продуманная жизненная позиция и проявляется в бойкоте конкурса. Моя позиция — и только моя, а не охранительная позиция лагерного начальства — в изучении моих книг и журналов, время на чтение которых я силой отбираю у колонистского отупляющего распорядка дня.