«Я НЕ БОЮСЬ И ВСЕХ ОСТАЛЬНЫХ ПРИЗЫВАЮ НЕ БОЯТЬСЯ»
Из выступления Алексея Навального
на выездном заседании Лефортовского суда в исправительной колонии № 2 города Покров Владимирской области
15 февраля 2021 года
Я не боюсь — ни этого суда, ни колонию, ни ФСБ, ни прокуратуру, ни химического оружия, ни Путина, ни всех остальных. Я не боюсь, потому что считаю унизительным и бесполезным бояться этого всего. Плохо — жить и смириться с этим всем. Смотреть на эту разваленную дорогу и смириться с этим, понимаете. XXI век, дороги в Покрове [нет]. Да почему её нет? Ну да, 14 тысяч получают? Ну почему я должен это принять? Почему все остальные это должны принять? Я этого не понимаю. Мы организовываем свою деятельность, и мы продолжим. И я считаю, что я имею право участвовать в выборах, я буду этого добиваться. Может быть, я когда-нибудь буду участвовать, может быть — нет. Может, я какое-то место займу, может — не займу. Но это будет зависеть от людей, от избирателей, которые за меня проголосуют, если я буду действовать правильно, или не проголосуют, если я буду действовать неправильно. И как-то их там…
Я даже не знаю, честно говоря, нужно ли мне комментировать ту часть этого экзотического дела, которая касается оскорблений. Я просто подумал, может я съехавший <нрзб>. Ну, во-первых, объединение в одно дело мошенничества и оскорблений — это странно, во-вторых, вы читали то, что здесь написали [в качестве] оскорблений? Как вы смех сдерживали? Значит, оскорбительная фраза: «Ваша честь, Вы нарушаете закон». Ваша честь, посмотрите, пожалуйста, там даже в тексте «Вы» с заглавной, потому что было очевидно по интонации, что я говорю. Фраза «Ваша честь, Вы нарушаете закон». Она оскорбляет? Нет. Мы с вами обсуждали сегодня допуск адвоката, я вам говорил: «Вы нарушаете закон». Вы мне говорили: «Нет, не нарушаю закон», — и ссылаетесь на что-то. Мы поговорили. Это оскорбление судьи?
«Я жду, пока вы закончите», — это оскорбление кого — прокурора, судьи? И, конечно, моё любимое оскорбление, кавычки открываются — «боже мой» — кавычки закрываются. Боже мой, Ваша честь, если вы каждого человека будете судить за «боже мой», тогда я не знаю, что будет происходить. Если кто-то считает, что за фразу «боже мой» нужно судить, нужно было записывать, что Навальный, находясь в таком-то месте в такое-то время, оскорбил бога, потому запрещено упоминать имя господа нашего всуе. Кого я мог оскорбить фразой «боже мой»? И вот я понимаю, это такая попытка запугать. Если ты будешь что-то говорить, если ты не будешь просто молчать, не будешь покорно кивать, не будешь бояться нас — судей, прокуроров с двумя, тремя, десятью звёздами — то мы будем клепать уголовное дело за уголовным делом. Да и клепайте. Боже мой, клепайте. Я же всё равно не замолчу, понимаете. После того как какие-то фээсбэшники за мной ездили два года, травили меня химическим оружием, и я лежал в коме 20 дней, а потом ещё 20 дней лежал в каких-то в галлюцинациях, мне бояться вашего суда просто глупо. Я его и раньше не боялся, и теперь я точно не буду бояться.
Завершая своё выступление, я хочу сказать, что, конечно, мы по пунктам, вот просто по пунктам всё это враньё разоблачим в ходе этого процесса. В общем-то даже разоблачать нечего, вы говорите, что я тратил на личные нужды, здесь даже не упоминается ничего — просто ноль. Мы разберём всё по пунктам и по пунктам всё опровергнем. Но при этом я, конечно, понимаю — это не первый мой процесс, я не наивный человек, — приговор будет обвинительный, по нему будет достаточно большой срок. И смысл этого один: раз я так оскорбил вашего тёмного лорда Путина, что я не просто выжил, но и вернулся, ну вот он сказал: раз он типа считает, что он такой крутой — пусть он типа сидит в тюрьме. Вернулся — и будет сидеть там пожизненно, и будет это дело, и второе дело, и третье, и вы мне будете бесконечно увеличивать срок.
Ну что ж тогда сделать, я считаю, что всё равно моя деятельность, деятельность моих коллег важнее, чем просто конкретная судьба человека. И я считаю, что худшее, что я могу на самом деле сделать, настоящее преступление, которое я могу совершить, — это вас всех испугаться. И вас, и тех, кто стоит за вами. Я ещё раз вам говорю, что я не боюсь, и я ещё раз в эту камеру призываю всех остальных тоже не бояться. Потому что бояться здесь нечего. Бояться нужно того, что мы всю жизнь проведем в нищете, в деградации, отсутствии перспектив, и своим детям оставим в наследство вот это вот всё: вот это холуйство, раболепство и то же самое тоскливое просто ожидание лучшей доли, которая не наступит никогда, пока у власти находится банда воров. Спасибо.