Вымышленное террористическое сообщество сконструировано абы как. Плохой сценарий написан! И разыгран ужасно. Бедные офицеры ФСБ... Я бы рассмеялся или пожалел этих утомлённых высокоинтеллектуальным трудом людей, если бы не сидел уже два с половиной года в комнате восемь метров, если бы не грозящий срок, если бы не страдал от болей физических, травм психических, если бы моей жене не надо было получать убежище в Финляндии — и ещё тысяча «если бы». <…>
Прокуратура: «Судебное разбирательство проведено объективно, всесторонне…» Это что вообще?! Господин прокурор, вы как вообще себя ощущаете после таких слов? Вы как домой придёте? Вашу фамилию знают. Ваше имя вписано в века, всё. «Здравствуйте, внуки! Я подписался в историю». «Объективно», говорит. «Со статьёй в соответствии…» — как так?! Когда уважаемый судья-докладчик излагал суть жалоб апелляционных, он придерживался схемы: «Адвокат Черкасов говорит так-то… в подтверждение чего приводит следующие доказательства…» Мне всё было интересно — когда дело дойдет до изложения возражений, что скажет уважаемый судья-докладчик? Как он применит эту формулу? Я-то просто читал эти возражения на восьми страницах — это вода. Судья-докладчик молодец. Говорит: «На что прокурор сказал, что не согласен». Мне больше нечего добавить. Никаких просьб не будет.
Девять запрошенных [прокурором] лет — наверное, это признак какого-то уважения к тому, что я делал. <…>
Относительно признавших показания — Юлика [Бояршинова], Игоря [Шишкина]: они действовали прагматично. Они не верят, что возможен какой-то другой исход. Я их понимаю.
Хотелось бы упомянуть всех, кто засветился в этом деле. В первую очередь, это УФСБ питерское, пензенское… МВД, которое выполняет приказы сотрудников ФСБ вообще без запинки, не задавая никаких вопросов, прокуратура, которую хватает только на то, чтобы писать отписки, чтобы пригласить полковника, чтобы он зачитал с бумажки, отказался от реплики, запросил девять лет. Непонятно, это ручное ведомство или это обещанные 10 лет? Мне обещали 10 лет сотрудники ФСБ — непонятно, чья это инициатива, прокуратуры или ФСБ. В принципе, не так важно.
Сотрудники следственного комитета, которые передают заявления от одного к другому, теряя все доказательства. Сотрудники ФСИН, которые отказываются регистрировать повреждения, которые обещают, что видеозаписи не будут утеряны — потом их, оказывается, удалили. Суды, которые избирали меру, продлевали её. Законодательная власть, которая пишет такие статьи. Замарались все. Как из этой ситуации выходить, я не знаю… Всё.
Илья Шакурский, 1996 г.р, антифашист и анархист, волонтёр в приюте для бездомных животных и на экологических акциях, музыкант панк-группы, на момент задержания — студент факультета физико-математических и естественных наук Педагогического института Пензенского государственного университета.
Приговор: 16 лет в колонии строгого режима.
«БОРЬБА С НЕНАВИСТЬЮ — САМОЕ ТЯЖЁЛОЕ, ЧТО МНЕ ПРЕДСТОИТ»
Из последнего слова Ильи Шакурского
17 января 2020 года
<…> Всё чаще я думаю, что мне предстоит в дальнейшем, если я получу срок, повторюсь, срок действительно серьёзный. Я уже представляю, что из себя представляют данные места, в которых мне предстоит находиться, и я всё думаю, что будет в дальнейшем происходить. То есть дело в том, что люди, которые осознают, за что они несут наказание, они в заключении чувствуют себя иначе, чем те, кто задаёт себе вопрос «за что?» Люди, которые совершили убийство, грабёж, я не знаю, другие какие-то преступления, они понимают, что когда-то совершили ошибку. Хорошо, если они понимают. И они понимают, за что несут наказание. Что в дальнейшем буду чувствовать я — этот постоянный вопрос «за что?», на который нет ответа. Он будет снова и снова зарождать ненависть внутри, которая будет постоянно пытаться поглотить меня полностью. Моё наказание в заключении — это борьба с этой ненавистью, и это, поверьте, наиболее тяжёлое испытание, которое мне предстоит. Потому что всё-таки хочу остаться собой и остаться тем человеком, каким являюсь.