Третий момент, самый тонкий — это обоснованность приговора. Если говорить об обоснованности в том смысле, в каком она понимается уголовным законом, то это не наш случай. В качестве доказательства моей виновности в преступлении, которого в принципе не существует, обвинение собрало, как сказал в своё время один наш экс-президент, «разную чушь, муть и компот». Однако в другом политическом смысле приговоры, подобные моему, имели вполне ясное обоснование.
Фабрикация уголовных дел по принципу власти — это, к сожалению, часть политики, последовательно проводимой президентом Путиным на протяжении всего периода его правления, которое драматическим образом совпадает с периодом всей моей жизни. Целью вынесения таких приговоров является создание так называемого «охлаждающего эффекта», а проще говоря — это запугивание тех, кто наблюдает за процессом со стороны и без должного восторга.
С началом войны темп применения существующего и ход нового репрессивного законодательства возросли. За один только 2022 год уголовный кодекс пополнился девятью новыми чисто политическими статьями, в десятки статей были внесены новые ужесточающие поправки. Так что стало ещё проще оказаться в тюрьме за выражение своей позиции или вообще за любое проявление нелояльности.
Все это звучит совершенно не жизнеутверждающе. Но как воспринимать эту жуткую реальность, как реагировать, как смотреть в будущее — это решать только нам самим.
Немногим меньше трех лет назад, в начале февраля 2021-го, я сидел в переполненной камере одного из московских отделов полиции среди напуганных и заплаканных ребят, в основном молодых парней и девчонок, задержанных на митинге в поддержку Алексея Навального и неожиданно для себя столкнувшихся с перспективой впервые провести ночь за решёткой. Все они были уверены, что наутро их отпустят. Но при этом на их лицах были страх, непонимание и неприязнь перед происходящим. А я столкнулся в тот момент с задачей, как мне казалось, просто невыполнимой: одновременно мне нужно было как-то успокоить, приободрить собравшихся, и в то же время объяснить им, что в ближайшую неделю домой никто из нас, скорее всего, не поедет. И знаете что? К утру мы вместе смеялись, вспоминая забавные истории из жизни, гадали, сколько нам дадут суток и планировали, куда пойдем по освобождению, а с некоторыми из тогдашних своих сокамерников мы общаемся до сих пор. И с того самого момента я понимаю, что никакого противоречия тут, в общем-то, нет, потому что даже будучи заложниками ситуации, повлиять на которую мы не в силах, мы все ещё вольны решать, как нам к ней относиться. И более того, парадоксальным образом оказывается, что, принимая решение не бояться, мы сводим на нет все усилия организаторов репрессий, то есть влияем на то, на что, казалось бы, повлиять никак не могли. Видя, как прямо в изоляторе сотни задержанных обмениваются контактами, формируют горизонтальные связи, действуют сообща, отправившие нас туда понимают, что задача провалена. Понимают и делают выводы, чтобы массовых арестов более не практиковалось.
С началом войны ставки возросли, но смысл остался тот же. Видя искреннюю улыбку на неунывающем лице Владимира Кара-Мурзы, получившего четверть века лагерей, или читая полные уверенности и юмора посты Алексея Навального, приговоренного к бесконечным карцерам и штрафным изоляторам, да и даже прямо сейчас, слушая эти слова, они все понимают. Понимают, но надеются, что не понимаете вы. Не дайте им запугать себя. Будьте сильнее отчаяния и страха, и подобные приговоры потеряют своё единственное обоснование.
Всё будет хорошо.
Андрей Новашов, 1977 г. р., окончил Институт истории и международных отношений Кемеровского госуниверситета, журналист, сотрудничал с изданиями «Сибирь.Реалии», «Тайга.инфо». Уголовное дело против него возбудили в марте 2022 года — за перепост текста журналистки Виктории Ивлевой о первых днях блокады Мариуполя и авторский текст Новашова «Люди с большой буквы Z».
Приговор: 8 месяцев исправительных работ и запрет публикаций в сети на 1 год.
«В ПУТИНСКОЙ РОССИИ БЕЗНАКАЗАННО ПИСАТЬ МОЖНО ТОЛЬКО ДОНОСЫ»
Последнее слово Андрея Новашова
3 марта 2023 года
Начну с фразы, которую много раз произносил на этих судебных заседаниях. Я полностью отрицаю свою вину и считаю своё уголовное дело сфабрикованным. Мне инкриминируют только посты, которые я сделал на своей странице «ВКонтакте» как частное лицо, однако я считаю это уголовное дело местью за мою журналистскую деятельность.